— ДА ЧТО ЭТО ЗА ХРЕНЬ, ЖАЛ?! — крикнул один из нападавших, вооруженный здоровенным палашом. С ним схватился Диармайд, и приходилось смотрителю туго.

— САМ НЕ ЗНАЮ! — крикнул парень из-за спины Данан, терзая её внутренности.

— ВЫТАЩИ ЕГО! — гаркнул здоровенный головорез, наседавший на Диармайда.

Печать заклинания, пульсируя, двинулась к разбойникам, но, пролетев всего на длину локтя, зависла в воздухе. С треском блеснул перед глазами чародейки край серебристого щита, раскололся от столкновения с чарами самой Данан, однако, заклятие Увядания вперед не пропустил.

Фирин! Его щит! И, похоже, изнутри он почти также крепок, как снаружи. Вот же…

К вящему удивлению всех, и особенно самой Данан, пурпурный узор не растаял и не рассыпался при столкновении с барьером. Он возвратился к хозяйке, проник в грудину так, как прежде — Данан видела многократно — проникал в чужие. Хотя судьба её уже была ясна, ей не хотелось умирать, особенно от собственных сил.

Но выбора-то не было. Данан прикрыла глаза, ощущая досадливый миг прощания, и, вопреки ожиданиям, увидела перед мысленным взором не Редгара, а Клейва — старого друга из Цитадели Тайн. Он улыбнулся в сознании Данан и шепнул самым родным для чародейки голосом:

«Я ведь говорил, если бы только знала, что в этот миг испытывают другие…»

— Клейв, — шепнула Данан.

— ДАНАН! — гаркнул Дей, видя, как обмякает женское тело и спихивая ногой туловище пронзенного головореза с меча. Стенн здорово помог ему с этим громилой. Мужчины одномоментно оглянулись на Борво, тот, как мог отбивался от двух «недокормышей», но баба, лучница, была крайне непредсказуемым подспорьем врага, а Борво такой здоровый, что попробуй по нему промахнись. Переглянувшись, Диармайд и Хольфстенн кивнули друг другу, и Дей бросился к женщине, прикрываясь, как мог щитом. Хольфстенн зашел сбоку. Борво еще худо-бедно продержится против двоих, если его не подстрелят. А вот ей, чтобы закладывать стрелы сразу на двоих противников, придется попотеть, и то едва ли это поможет.

То, что произошло дальше, чародейка старалась не вспоминать никогда. Печать Увядания, как ни странно, не нанесла ей никакого вреда, напротив, Данан вдруг почувствовала, прилив теплой жизненной силы внутри и… изнутри. Как если бы Увядание вытянуло энергию из оружия, которым её ранили. Но Увядание вытягивает только жизнь! Никакое железо, ни одна сталь не обладает такой энергией!

Насилу Данан успела сделать судорожный вдох — наконец-то! — и почувствовала, как возле сердца в самом деле скребнуло железом. Не насквозь, что принесло бы смерть, а рядом, поверх. Сердце оцарапали, но не пронзили, если такое вообще возможно. Сталь клинка стала обжигающе ледяной, затем с болезненным рычанием убийцы покинула женское туловище. И Данан ощутила, падая на землю, как проникающий воздух холодит внутренности. В шоковом беспамятстве она оглянулась от врага, отвалившегося от неё, как обгорелый сук от ствола.

«Надо же» — бесцветно подумала женщина, начав оседать на землю.

Почти сквозная дыра в её груди осталась не от клинка — убийца залез в неё, в Данан, рукой. И хотя сверху это ничем не объяснимое ранение затягивалось, женщина чувствовала, что легкие все-таки разорваны, а ребра сломаны. Все там, внутри, оторвано от тех мест, к которым должно крепиться. Потом, может быть, она бы разобралась, что это такое было. А пока лишь закрыла глаза, проваливаясь в беспамятство от боли и замечая в последний миг, как, сверкнув, на прдеплечье разом сломались все исцеляющие печати Фирина.

Мужчины разобрались с остальными нападавшими за несколько минут: не дрогнув, Хольфстенн вонзил женщине топор в живот, когда подвернулся случай. Следом бросились на выручку Борво, который уже огреб несколько царапин и пары сечек посерьезнее. Парень, напавший на Данан, валялся на земле сам не свой. Он схватился за окровавленную до середины предплечья руку и, сжав зубы, рычал, срывая горло, хотя, когда Стенн оглядел её, повреждений не нашел.

— Что с Данан? — спросил гном, связывая нападавшего и попутно единственного выжившего. Тот был в капюшоне, с головы до пят обвешан оружием: за спиной, на поясе, на двух портупеях — для груди и для бедер, за голенищами сапог и ремнями наручей. Но, похоже, боль в руке была до того неожиданной и ломовой, что парень, получив от Данан столь мощный отпор, даже не попытался им воспользоваться.

— Кажется, Фирин неплохо заколдовал её напоследок, — ответил Дей, мягко переворачивая женщину на спину. — Она спит.

— Хоть что-то хорошее от этого эльфа, — буркнул Борво, невзлюбивший недавнего попутного эльфа-мага.

— Всегда первым ликвидируй мага, — нравоучительно изрек Хольфстенн, усаживаясь на связанного эльфа сверху. Он дернул капюшон с головы врага и прицокнул. — Еще один эльф. Вы что, на чародеек, как мухи на дерьмо?

Стенн почти ожидал, что эльф огрызнется, жестко так, в адрес всех гномов, непременно выплюнет что-нибудь про неразборчивость их матерей. Но эльф только скулил. Связанный, он больше не мог баюкать раненную (для Хольфстенна — совершенно непонятным образом) руку и судорожно хватал ртом воздух, пытаясь хоть как-то остаться в сознании. Опытным глазом гном определили степень неприятности:

— Так мы от него ничего не добьемся, — сказал он Дею. — Если Данан жива, предлагаю дождаться, пока она оклемается. Уверен, она с радостью сыщет в рукаве что-нибудь, что поможет развязать ему язык.

— Согласен. — Дей был короток. Стенн кивнул и, не вставая, вырубил эльфа ударом по сопатке.

Пока гном стерег Данан и эльфа, Дей и Борво приволокли с тракта телегу и чахлую кобылу, которая оказалась на удивление спокойной. Измученная старушка, что с неё взять? — прокомментировал Борво. Убедившись, что чародейка и её несостоявшийся убийца все еще в отключке, смотрители Пустоты обшарили карманы убитых. Стенн, не гнушаясь, обобрал и связанного эльфа. Вопреки ожиданиям, кроме десятка золотых и немногих порций яда, толком ничего не нашлось — ни одной зацепки, откуда эти ребята и кто бы их мог послать.

— Да разве не ясно, кто? — буркнул Стенн, услышав рассуждение Борво.

— Да, — согласился тот. — Пожалуй, Девирн и его благодетели. Даже тут достали! — рыкнул Борво, пнув какую-то облезлую ветку.

Дея эта перепалка уже не занимала. Он сидел рядом с Данан, которую прежде уложил на расстеленный плащ, и осматривал чародейку. На женской спине одежда была порвана — там, где эльф пронзил Данан. На месте раны кожа срослась, но была неестественно белой, а по краю регенерации остался рубцованный шов, словно от неаккуратно вшитой заплатки. Видать, даже столь рукастый телемант, как Фирин, спроста бы такое не вылечил.

Разбили лагерь. Борво постарался, как мог, добыть провиант, пользуясь случаем, чтобы не расходовать лишний раз то немногое, что им дали в дорогу. Пару дней казенный паек Ас-Хаггарда еще поживет, лучше бы приберечь. Дей гладил Данан по волосам. Судя по бормотанию, чародейку в беспамятстве снова настиг Темный Архонт. Это угнетало Дея даже больше всего остального: что, что они смогут сделать с теократом древнего Ас-Хаггарда, одним из самых могущественных чародеев в истории Аэриды, если не в силах защититься даже от простого наемника?!