Мне было немного неловко, но все же я радовалась, что хоть чему-то научила этих людей, которые выбирали рыбу, ориентируясь исключительно на запах.

В итоге я купила соленую сельдь, пять больших карпов и судака на уху. Пока этого было достаточно, как раз завтра четвертый день рундины, и можно было попробовать рыбный стол.

Овощные прилавки просто изобиловали товаром и, купив пять килограмм шикарных бомбидоров, я, наконец, узнала, что такое купусы. Этим удивительным названием нарекли обычный болгарский перец. Я взяла обычного перчика и выбрала шикарные экземпляры, чтобы нафаршировать их и удивить своих женщин. Вряд ли они когда-то так использовали купусы!

- Вознаграждение за голову вора! Вознаграждение за голову вора!

Громкий крик заставил нас обернуться, и мы прижались ближе к прилавку, чтобы не быть затоптанными огромными жеребцами.

- Много золота тому, кто найдет вора, по прозвищу Мотылек! – возвещали в разные стороны всадники. – Он украл из сокровищницы герцогскую диадему «Лунная радуга»!

- Вот так дела! – выдохнула Риви, провожая глазами удаляющихся глашатаев. – Ничего себе история! Рианнон, эта диадема должна была принадлежать тебе!

- Вы слышали? – госпожа Розмари взволнованно покачала головой. – Невероятно! Как можно было пробраться в сокровищницу герцога?! И зачем он взял диадему? Ее невозможно продать! Лучше бы взял деньги… Нужно убираться отсюда, город гудит как пчелиный улей.

Дождавшись, когда всадники удалятся на приличное расстояние, мы пошли к выходу с рыночной площади и вскоре оказались у дома, за воротами которого находилась наша телега.

Старушка снова забарабанила в них и, когда они распахнулись, сказала нам:

- Никуда не отходите.

Через некоторое время она вывела Землянику и, сложив покупки на телегу, мы медленно поехали к выезду из Вартланда.

Похоже, не одни мы решили уехать отсюда – вереница покидающих город уже выстроилась в неровный ряд, и нам оставалось лишь тоскливо разглядывать серые стены, дожидаясь своей очереди. Кругом толкался народ, было шумно, и у меня уже начинала болеть голова от этого бедлама. Хотелось на опушку леса, где царили тишина и покой.

Когда перед нами осталось три телеги, мы спрыгнули на землю, и пока госпожа Розмари выводила лошадь через ворота, прошли в узкую арку, где нам стерли отметины.

Миновав перекресток с деревянным указателем, все заметно повеселели, и госпожа Розмари затянула какую-то песенку, размахивая ногой.

По лестнице сойди, крошка Пегги моя,

По лестнице сойди, крошка Пегги, о.

По лестнице сойди, в глаза мне погляди,

И ручкою махни своему дэдди, о.

Прелестнее принцесс девчонки в Ахтерлесс,

Хватает белокурых и в Гэри, о.

По праву милой Джин гордится Абердин,

Но краше всех на свете моя Пегги, о!

А небо просто поражало своей голубизной, покрытой перистыми облачками. Совершенно сказочно выглядели незнакомые мне цветущие деревья, отчего, вокруг парила нежная розовая дымка, наполненная сладковатым ароматом. Слышалось пение зябликов, дроздов и кукушек, наполняя душу предчувствием волшебства.

- Хорошо-то как… - прошептала Риви, и мы завалились на солому, щурясь от яркого солнца.

Таверна встретила нас шумом голосов и взрывом хохота, несущимся из распахнутой двери. Лицо госпожи Розмари тут же расплылось в улыбке, и она радостно воскликнула :

- А народ-то идет! Несет денежки!

Мы сняли с телеги полные корзины и присели на скамейку, ожидая, когда старушка распряжет Землянику, насыплет ей овса и нальет воды. Но вдруг из сарая донесся ее испуганный вскрик и мы с сестрой помчались туда.

Госпожа Розмари стояла возле телеги, прижимая к груди руки, а из соломы торчала чья-то лохматая, белобрысая голова, полная мусора. Она медленно повернулась в нашу сторону, и в полумраке блеснула белозубая улыбка.

- Приветствую вас, дамы! Чудесный день, не правда ли?

- Как ты здесь оказался?! – воскликнула я, подходя ближе. – А ну вылезай!

Парнишка выбрался из соломы и, спрыгнув с телеги, извиняющимся тоном произнес:

- Я не хотел напугать вас, но по-другому мне было не выбраться из города. Прошу вас о милости и снисхождении. Я умоляю вас…

Я внимательно слушала его тоненький голос, а во мне шевелилось некое подозрение…

- Да это же Мотылек! – вдруг воскликнула Риви, тыча в него пальцем. – Рианнон, я тебе точно говорю! Это вор! Это его ищут в Вартланде!

- Я бы сказала иначе… - я приблизилась к парнишке, которого скрывал полумрак сарая, и заглянула ему в лицо. – Это не вор, а воровка.

Госпожа Розмари сдавленно ахнула и изумленно протянула:

- Так это девица?!

- Девица, девица… - я обошла ее, разглядывая ладненькую, миниатюрную фигурку. – Выдающая себя за парня.

- Пожалуйста, помогите мне… - вдруг прошептала она и упала на колени, схватив меня за руку. – Если меня найдут, то вернут в храм или казнят! Что одно, что другое для меня смерть!

- Встань, дитя, - хозяйка таверны подошла к нам и подняла девушку. – Расскажи нам все, чтобы мы смогли помочь тебе. Я чувствую, что ты добрая, а меня чутье никогда не подводило!

- Это очень долгая история и я обязательно ее вам расскажу! Не бойтесь меня, я не обманщица и не лгунья! - выдохнула она и, стесняясь, попросила: - Вы не дадите мне немного еды? Я несколько дней скрывалась от стражи герцога, и все это время у меня крошки во рту не было.

- Конечно! – сердобольная госпожа Розмари уже была готова вести ее в таверну, но я вовремя вмешалась.

- Мы не можем ее просто так вывести отсюда! Пусть пока сидит в сарае!

- Она права, - согласилась незнакомка. – Мне лучше не попадаться на глаза.

- Так ты и есть тот самый знаменитый Мотылек? – спросила я, уже зная ответ, и девушка кивнула.

- Да… Меня знают как воришку по прозвищу Мотылек, а в храме меня звали Летиция.

- Похоже, у тебя очень интересная история… - проворчала я, стараясь разглядеть ее получше в свете, льющемся из маленького мутного окошка. – И воруешь, и в храме успела отметиться…

Ростом она была чуть выше моего плеча, но все-таки и мы с Риви были довольно высокими девицами. На ее голове торчала в разные стороны копна волос пшеничного цвета, а глаза поражали кристальной чистотой, которую не мог скрыть даже полумрак. Высокие брови, упрямый подбородок и слегка курносый нос с россыпью веснушек.

- Я прожила там, сколько себя помню, - голос Летиции стал глухим. – И, поверьте, это не место для молодой девушки моего темперамента и с таким желанием жить!