— Есть куда развиваться ДНК-дактилоскопии или же она достигла пика своего развития и можно больше не ждать очередного прорыва?

— Прорыв уже есть. Это так называемый «быстрый ДНК-анализ». Ты ведь знаешь, что я имею в виду: современное портативное оборудование, позволяющее получить профиль ДНК не за день — полтора, а буквально за 40–45 минут. Это открывает совсем другие перспективы. Представь себе, что такая машина стоит в аэропорту, на паспортном контроле или в иммиграционной службе. За время проведения предварительного допроса подозреваемого следователь может получить данные о его ДНК-профиле и результаты поиска по национальной базе. А теперь вообрази, что базы разных стран объединены. У преступников просто не будет шансов скрытно пересечь границу под чужим именем, с чужим паспортом, даже если они смогут обмануть биометрический сканер.

Март 1997-го. В центре Иерусалима 24-летняя туристка из Австралии Софи Вал остановила такси и назвала водителю адрес виллы друзей в пригороде. Шофер Мурад Абу Хамад, молодой израильский араб, завез девушку в лес, где зверски насиловал ее в течение длительного времени, а затем уехал, забрав всю одежду и оставив жертву на месте преступления обнаженной. Прячась за придорожными кустами, Софи добралась до въезда в близлежащее поселение, где охрана немедленно вызвала полицию. Жертва преступления помогла следователям составить фоторобот преступника и в общих чертах описала автомобиль: белый Mercedes с четками на зеркале заднего обзора. Образцы спермы таксиста были доставлены в биологическую лабораторию. Однако, несмотря на все старания следственной группы, найти преступника не удалось. Вал улетела в Австралию, где вынуждена была сделать аборт, и вернулась в Израиль лишь спустя несколько лет.

Прошло четыре года. Дело из разряда оперативных перешло в категорию «спящих» — таких, которые предполагают рутинный анализ информации, получаемой разведотделом от информаторов, — но по всем меркам было ясно, что это «висяк».

Арик Г., владелец старейшей иерусалимской фабрики по изготовлению мрамора, вернулся домой засветло. Когда он запарковал свой Opel и вылез из машины, на него набросились поджидавшие в микроавтобусе мужчины в масках. Читатель, это не был российский ОМОН. В тот же день преступники связались с семьей Г. и потребовали выкуп в $2 млн. Полиция задействовала значительные силы, но поиски в Иерусалиме и его окрестностях ни к чему не привели.

Позднее выяснилось, что Г. содержался в арабской деревне Эль Азария (территория под контролем палестинской полиции, сектор «А») в том же микроавтобусе, куда его затолкнули после похищения. В какой-то момент пленнику удалось завязать диалог с охранником, неотлучно дежурившим возле машины, и соблазнить его обещанием большой суммы денег в случае, если тот закроет глаза на попытку побега. Трюк удался, и через полчаса Г. уже находился в ближайшем отделении полиции Израиля в городке Маале Адумим.

Еще через час поднятая по тревоге группа захвата погранвойск ЯМАМ высадилась в деревне и арестовала шестерых подозреваемых — членов одного преступного арабского клана.

Когда первая эйфория от успешной операции прошла, следственная группа столкнулась со стандартной в таких делах ситуацией: никто из шести задержанных не сознавался в акте похищения, зато все охотно брали на себя роль сторожа при Г.

Микроавтобус, в котором держали похищенного, был доставлен в нашу лабораторию. В результате тщательного осмотра я обнаружил в его салоне капли крови. Из рассказа Арика следовало, что во время борьбы в машине он попал одному из нападавших каблуком ботинка в лицо. Значит, скорее всего, это кровь одного из бандитов. Если определить, чья именно, то «колоть» остальных будет гораздо проще.

Итак, всем шестерым было предложено предоставить образцы слюны для теста ДНК. Пятеро арестованных отказались, а шестой согласился со словами: «Мне нечего бояться. Я-то действительно лишь сторожил, а в машину не залезал».

Через день, когда были получены результаты анализа, удивлению и радости сотрудников полиции не было предела. Профиль ДНК «сторожа» оказался аналогичен профилю таксиста, изнасиловавшего Софи Вал!

Иерусалимский окружной суд приговорил Мурада Абу Хамада по совокупности двух дел к 17 годам заключения. Казалось бы, конец истории. Но нет.

Приговор Окружного суда был обжалован самым известным израильским адвокатом Авигдором Фельдманом в Верховном суде Израиля. В апелляции Фельдман написал буквально следующее:

«Кроме ДНК нет никаких других прямых улик, связывающих обвиняемого с делом об изнасиловании, например отпечатков пальцев. Анализ ДНК интерпретируется на основе статистических данных о вероятности существования двух или более людей с одинаковым профилем, что является мало кому понятной игрой чисел. В то же время идентификация по отпечаткам пальцев зиждется на твердой научной основе и проверена вековым опытом. Негоже Израилю быть первым в мире государством, отправляющим человека за решетку на столь длительный срок лишь на основании статистических данных».

Государственная прокуратура обратилась в наш отдел: ребята, что делать? Прав Фельдман в отношении ДНК-анализа и дактилоскопии? Но «ребята» явно не торопились писать научный трактат на заданную тему. Горячая картофелина перекидывалась из рук в руки и в итоге очутилась на моем столе. Я составил солидный документ, опровергающий тезисы адвоката, и в результате апелляция Фельдмана была отклонена. Так в чем же суть дела? Чтобы ее понять, мысленно перенесемся из Иерусалима в Америку 1980-х.

В то время в одном из окружных судов США началось слушание дела «Дауберт и Шуллер против фармацевтической корпорации Merrell».

Семейства Дауберт и Шуллер предъявили иск к фармацевтической корпорации, обвинив ее во вредном влиянии противорвотного препарата бендектин, часто рекомендуемого беременным женщинам, на физическое состояние новорожденных младенцев. Процесс продолжался более десяти лет. Из окружного суда дело перешло в Верховный, были выслушаны мнения сотен свидетелей-экспертов с обеих сторон, в том числе статистиков и специалистов по тестированию лекарств.

Не будучи специалистами ни в одной из перечисленных областей, судьи оказались в затруднительной ситуации: кому верить? В 1993 г. Верховный суд США определил критерии оценки свидетельских «научных и псевдонаучных» показаний, вошедшие в историю судопроизводства как критерии Дауберта. Сегодня они приняты большинством судов мира за исключением, разумеется, тех мест, где суд превращен в пустую формальность. Область, которую представляет свидетель-эксперт, может считаться научной, если соблюдены все нижеперечисленные условия:

теория или метод поддаются тестированию;

существует научное сообщество, поддерживающее данную теорию или метод;

теория или метод должны быть описаны в статьях, опубликованных в признанных, рецензируемых научных изданиях;

на любом этапе должна существовать возможность оценки ошибки или погрешности, присущих данной теории или методу.