— Еще бы! Не трави душу. Иногда, когда мучает бессонница, перебираю в памяти все места преступлений, на которых мы работали. Помню все детали, вплоть до мельчайших, помню запахи.

— Ты очень многому меня научил, хотя я был старше и работал в лаборатории дольше. Собственно, это я привел тебя в отдел. Это был исключительный случай, когда в лабораторию приняли человека без академической степени, но с большим опытом оперативной работы, прекрасного фотографа. Много времени понадобилось, чтобы уговорить начальство хотя бы провести с тобой собеседование.

— Да, и я твою помощь никогда не забуду. Так же, как и дело Одаи Кедем. В Канаде я пытался устроиться на работу в одну из многочисленных криминалистических лабораторий. Ведь у меня были прекрасные рекомендации из Израиля. Но меня лишь снисходительно похлопывали по плечу и предлагали для начала окончить полицейскую академию и поработать несколько лет простым патрульным. Оказалось, что чужаки, даже квалифицированные, никому не нужны.

— Эран, когда я рассказываю на лекциях об этой ужасной истории с Одаей Кедем, то всегда упоминаю твое имя. В лаборатории тебя все помнят и любят. Скажи, а возвращаться в Израиль не думаете?

— Если серьезно, то нет. Дети ощущают себя канадцами, да и мы тоже. Но за новостями из дома следим внимательно.

— Удачи, Эран.

К сожалению, израильские юноши в массе своей не обучены хорошим манерам и правилам ухаживания за девушками. О простом правиле «пригласил девушку в кино — проводи ее до дома» они не слышали. По крайней мере не слышал парень, позвавший в тот зимний вечер 1998 г. 16-летнюю Ноа Эяль. Фильм закончился поздно; пока дошли от кинотеатра до автобусной остановки, наступила полночь. Кавалер попрощался и уехал на подошедшем автобусе, а Ноа нужен был другой номер, и она осталась его ждать. Автобус всё не появлялся, и девушка начала нервничать. Не пропустила ли последний рейс? На такси денег не было. Мимо остановки проезжали редкие в этот час автомобили. Один притормозил. Ноа о чем-то спросила водителя и села в машину. Всё это известно со слов свидетелей — мужчины, выгуливавшего собаку в близлежащем парке, и таксиста, дожидавшегося запоздалых клиентов.

Через два дня тело девушки нашли в лесном массиве Рамот, в трех километрах от Главного штаба полиции. Сегодня здесь автострада и парк высоких технологий, а 30 лет назад это было одно из излюбленных мест воскресных прогулок жителей Иерусалима.

Стандартный набор: изнасилование и убийство. Первый вопрос: на какой почве, национальной или криминальной? Следственная группа решила, что убийство криминальное, но убийца (или убийцы), скорее всего, араб — на это указывали косвенные признаки, которые в этой книге не стоит обсуждать. По заключению патологоанатома смерть наступила от удара камнем по голове. Ни одного вещественного доказательства, пригодного для дактилоскопии, на месте преступления найти не удалось. Камень со следами крови, веревка, которой были связаны руки и ноги жертвы, шероховатая палка со следами биологического вещества, пара сапожек, куртка, разорванное нижнее белье. Биологи получили образцы спермы преступника и восстановили профиль его ДНК, но банка ДНК в Израиле еще не было и в помине — до его открытия оставалось долгих девять лет.

Убийство, редкое (как тогда казалось!) для Израиля по своей жестокости, всполошило страну. Коммутатор полиции не справлялся с лавиной телефонных звонков. Одни давали советы, как, где и кого искать, другие клялись, что встретили жертву, живую и здоровую, «аж сегодня утром». Владелец собаки и таксист, видевшие Ноа последними, утверждали независимо друг от друга, что машина была Ford Escort, серого цвета, с наклейкой на заднем стекле. Они даже наклейку описали: зеленое дерево на желтом фоне, а под ним на иврите надпись «Моя бригада “Голани”[15]».

Серийные убийцы — кошмарный сон любой следственной группы. Некоторые из них убивают своих жертв по раз и навсегда выбранному сценарию. Дорожная полиция начала настоящую охоту на серые Ford Escort, а детективы в штатском и добровольцы толпились на последних остановках всех автобусных маршрутов. Что греха таить, и я поддался порыву и пару ночей ездил с коллегой по ночному городу, выискивая маньяка.

Делом Эяль занималась лучшая группа, большую часть которой составляли ребята, родившиеся в СССР[16]. Разрабатывались самые разнообразные сценарии, задерживались и отпускались подозреваемые, разведка задействовала всех тайных осведомителей — ничего. Идея обратиться к армии с просьбой предоставить информацию со спутников-шпионов, находившихся в ту ночь над нужной зоной, была отвергнута командованием. Мобильная связь в 1998 г. еще не была всеохватывающей, но немногие владельцы телефонов, чьи номера «засветились» в ту ночь близ автобусной остановки и в районе леса, попали в сферу внимания следствия. У одних оказалось алиби, у других не оказалось серого «форда» и в бригаде «Голани» они никогда не служили.

Между тем в криминалистической лаборатории работа по делу шла своим чередом. Мне предстояло попробовать сделать то, что никто до этого не делал, а именно применить самую продвинутую методику проявки отпечатков пальцев в надежде найти следы рук на обуви и белье жертвы.

Анализ обуви на предмет обнаружения следов рук очень проблематичен — искусственная кожа не самая лучшая для этого поверхность. А одежда и другие изделия из ткани (рубашки, майки, брюки, белье, простыни, и т. п.) в те времена вообще не рассматривались в качестве релевантных объектов — эксперты не знали, как выявлять на них отпечатки. Но терять мне было нечего, и я делал всё, что мог.

Мы уже говорили с вами об одной из самых чувствительных методик — о напылении золота и цинка на исследуемую поверхность, помещенную в вакуумную камеру. Эту процедуру, как и все другие подобные технологии, изобрели не для криминалистики, а для напыления золота на электронные чипы, а криминалисты лишь «украли идею» и приспособили аппаратуру под свои нужды. Как выглядит агрегат снаружи, можно увидеть на одной из цветных фотографий в книге, а в чем заключается принцип его работы, мы сейчас разберем.

Итак, предположим, что нам надо проверить на отпечатки автомат Калашникова. Мы помещаем автомат в верхнюю полусферу вакуумной камеры аппарата. В нижней полусфере находятся ячейки, в которые кладем отдельно друг от друга малое количество чистого золота и цинка. Закрываем камеру, и мощные насосы начинают откачивать из нее воздух. Минут через 20–30 давление в камере оказывается в десятки миллионов раз меньше атмосферного. В этот момент ячейка с золотом начинает нагреваться до температуры сублимации. Металл распыляется по камере на атомарном уровне во всех направлениях, покрывая всё, что в ней находится, микронной золотой пленкой. Через минуту наступает очередь цинка. Атомы цинка также «разбегаются» по всей камере, но пленку они могут создать лишь в тех местах, где уже есть золотое напыление. Такова химическая природа устойчивого комплекса «золото — цинк».