Я не могла себе позволить превратиться в такое же дно. Я не так воспитана! А если позволю дьяволу сдохнуть – Алексей, вместе с остальными монстрами, подумают, что это я его специально отравила. Тогда меня точно закопают. Без суда и следствия. А детишек… детишек заживо сожгут вместе с домом.

Не теряя больше ни секунды, через не хочу, я бросаюсь к умирающему, обеими руками хватаю его за живот и в нужных местах надавливаю, принимаясь оказывать первую помощь при удушье. Несколько умелых нажатий, конфета выскакивает из горла. Я опрокидываю Константина на спину, проверяю дыхание, пульс. Он больше не шевелится. А широко распахнутыми глазами смотрит мне в лицо. Я начинаю ему делать искусственное дыхание. Меня тошнит. Наши губы касаются друг друга.

Спустя несколько секунд и моих усилий, мужчина оживает. Но вместо того, чтобы подняться на ноги и продолжить поливать меня грязью, он… он резко хватает меня за волосы, прижимает к себе и… насильно заталкивает свой наглый язык мне прямо в рот, принуждая к глубокому ПОЦЕЛУЮ.

Я попыталась вырваться, закричать, треснуть его по лицу, но он умело скрутил мои руки, завёл их за спину, с особой жадностью продолжая вгрызся в мой рот. Как раз в тот момент, когда дверь кабинета распахнулась и на пороге появились охранники.

– Оу, босс! Сори за беспокойство. У вас всё хорошо? Просто крики услышали, а тут это… кхе-кхе. В общем, не будем мешать, – послышался мерзкий хохот и удаляющиеся шаги.

– Всё прекрасно. Даже более чем, – огрызнулся старый извращенец, нехотя освобождая мои руки и ягодицы, в которые он вцепился мертвой хваткой. – Живо все нахер валите! Я ещё не закончил! – зарычал Зверев.

Амбалы быстро удалились. Я тоже хотела выскочить вон из кабинета, но Константин ловко перехватил меня за локоть:

– Нет, милая Настенька. Не пущу никуда! У меня к вам дело имеется. Очень и очень важное. Уверен, наш конфликт по поводу земли будет вмиг исчерпан с благоприятным исходом для обеих сторон. А вы, дорогая, думаю вряд ли сможете отказаться от моего нескромного предложения.

Я лишь ресницами хлопнула и рот приоткрыла, до сих пор пребывая в какой-то странной фрустрации. А он… он резко выдал:

– Выходи за меня замуж, Настя. И стань моей женщиной!

Я даже не помню, как так быстро на улицу выскочил. Я вообще ничего не помню, не соображаю, не понимаю! Это сон… Это просто жуткий кошмар. Перетрудился! Переработался! Целую ночь не спал, за ублюдком Настиным бегал. Вот и привиделась дьявольщина всякая. Что мой отец и моя любимая девушка там… вместе… БЛЯТЬ!

Распереживался так бурно, что сердце в груди заныло. А когда на улицу выбежал, в ступоре застыл, руками навалился на перила, чтобы не упасть от бессилия. Дышал часто, прерывисто, словно не мог никак надышаться, словно только что яда наглотался, который быстро и мучительно все мои органы намертво выжег.

Настя. Моя Настя… Чёрт! Никогда не прощу! Слышишь! Это ведь недоразумение. Старый верблюд ведь сам на тебя набросился? Так ведь? Изнасиловать хотел, хер дряблый? Хотя… Она не сопротивлялась. Они целовались! Хоть и темно было, но слепой бы даже заметил, что сосались они по обоюдному желанию. Особенно когда батя руки ей на задницу пристроил.

ТВОЮ Ж МАТЬ! За что? За что ты как со мной? Настя!

Я мысленно закричал и со всей силы по перилам кулаками треснул. Так, что нахрен в щепки пол крыльца раздробил. Кулаки огнём вспыхнули. Но руками было не так больно… Не так больно, как сердцу. Его ещё ни разу так алчно не терзало ощущение предательства. Даже тогда, когда родители меня на улицу вышвырнули.

Позади послышался весёлый гогот, на улице показались батины шавки, которые что-то весьма бурно обсуждали между собой:

– А девка-то молодец. Не растерялась. Сразу же сообразила, каким образом землицу сохранить можно! Круто, конечно, телкам, всегда можно договориться. Стоит только раком встать, ноги раздвинуть и любой каприз успехом заиграет.

– Та да. Я-то думал, него уже не стоит давно. А тут такое… Не, ну молодец деваха, сообразила. Красотка она, ничего не скажешь, вот босс и голову потерял. Я б за такие сиськи сам бы душу дьяволу продал. Простит Зверь девчушку, видно же. А я уже лопаты приготовил, бензинчику взял, пакеты для мусора в багажник положил. Думал, повозиться нам с тобой придётся с этим коровником, чтобы всех буйных в лес вывести. Эх… Надеюсь, чпокнет она его там как следует, и руки марать не придется…

Я не выдержал… Просто взял обоих мразин за шкирку и с лестницы спустил. А потом еще долго ногами лупил, пока не выдохся от усталости. Руки тряслись, ноги не слушались, сердце в агонии билось. Я психанул. С катушек слетел! Чуть было лучших бойцов отца не ушатал до кровавой рвоты. Остановился вовремя. Решил, что валить надо. Иначе не сдержусь. Вернусь обратно к сраным любовничкам и обоих по стене размажу.

В тачку запрыгнул, отъехал от дома, но внезапно по тормозам резко дал, их увидел. Они вышли во двор. Вдвоём. За ручки держались, словно под венец собрались. Батя как будто куш сорвал – довольный такой, на все тридцать два зуба лыбится. А Настя, тварь эта двуличная, тоже цветёт и пахнёт в его объятиях.

– Сука! Сука! Сука! – со всей мочи по рулю врезал.

Неужели, то, что я вижу сейчас – грёбаная правда?

Неужели Настя правда себя продала ради денег? Чтобы приют свой спасти? А я как же? Ну да… отец ведь главнее. Я ведь даже не родной его сын. А жалкий приёмыш. Ради долга живу, который отрабатываю до конца жизни. За добродушие Зверева. За то, что из детдома меня забрал, потому что другие брать не хотели. Были и те кто взяли, но вернули. Как игрушку бракованную обратно в магазин. Не такой им, видите ли, ребёнок попался. Вот теперь и расплачиваюсь за щедрость звериную.

Я выждал ещё в тени пару минут, наблюдая за ними, после педаль газа в пол вдавил, разгоняя тачку до опасной скорости. Разбиться нахрен хотелось. Разбиться, чтобы больше не мучиться. Но не смог. Испугался. Но не только поэтому не смог. Отомстить захотелось. Стерве этой. За то, что вокруг пальца водила. За то, что добротой моей пользовалась. А затем в лицо плюнула, когда более выгодного претендента нашла.

Гадюка она самая настоящая. Продажная, мерзкая сука-а-а-а! С виду ангел во плоти. А в душе – гнида редкая. Внешность обманчива. Я, если честно, даже теперь не уверен, в том, что муж её действительно избил и предал. Может, она специально это подстроила? Знаю таких стерв смышлёных. На любую гадость пойдут ради денег. Я много в жизни повидал. Кто шантажом пытался бабок срубить, кто ребёнком… Но эта же – переплюнула всех моих бывших своей коварностью.

Я ради Насти на всё был готов. Собирался даже приют новый построить. А она… она мне кол в сердце всадила. Я умер. Превратился в ходячий труп. Она растоптала внутри меня всё самое душевное.

Любви больше нет. И никогда не будет.

Есть лишь чёрная ненависть.

В этот вечер я нажрался в хлам, чтобы хоть как-нибудь притупить горе. Но, сука, не помогло! Чердак сорвало окончательно. Я пустился во в тяжкие.