– Как вы хорошо смеетесь, – улыбаясь, произнес он. – А я, выходит, опозорился.

– Зато теперь будете знать. Вот, я вам записала. В городе спросите.

– Да бог с ним, с этим Мироном. Вы мне лучше знаете что дайте? Про Спартака. Я в юности читал, теперь опять захотелось.

Через два дня он принес «Спартака» и попросил «Трех мушкетеров». Еще через два дня заменил их на «Всадника без головы».

– Вы так быстро читаете, – удивилась Ирина. – Как же время находите?

– По ночам, – усмехнулся он. – Но вообще-то я ведь эти книги читал. Просто восстанавливаю в памяти.

Ну-ну. Пусть пока восстанавливает. А потом Ирина подсунет ему что-нибудь другое, Гоголя например. Или, коль уж он испытывает интерес к «всякому такому», «Темные аллеи» Бунина, пусть постепенно привыкает к настоящей литературе. Но это впереди. А на сегодняшний день ей было просто приятно беседовать с суровым Бригадиром, лицо которого мягчало и теплело, когда он, взяв очередную книгу и угнездившись на стуле перед Ирининым столиком, переходил ко второй части своего свидания с прекрасным. Он расспрашивал Ирину о Петербурге, в котором был только один раз на экскурсии, давно, когда еще учился в школе. Он многое помнил с той поездки и интересовался, есть ли по-прежнему смотровая площадка на Исаакиевском соборе, и отремонтировали ли наконец Спас на Крови, и откуда взялось это название, и что теперь происходит на Дворцовой площади, где раньше проходили праздничные демонстрации, которых теперь нет, и он сожалел об этом. Иногда он рассказывал о своей деревне, но не о работе, не об успехах Товарищества и своих личных заслугах, а о природе, об особенностях местного озера, довольно узкого в ширину, но такого длинного, что тянется аж до Беларуси. Еще – о смешанном лесе, в котором так много дубов, что белые грибы, появляющиеся каждый год осенью в несметном количестве, называются здесь дубовиками. Однажды он так красочно описал земляничные поляны, с которых жители за раз набирают полные бидоны земляники, что Ирина спросила, вроде бы некстати:

– А стихи вы любите?

– Стихи? Не знаю. Все эти слюни – нет, не очень-то. Я знаете что люблю? Когда с юмором. Маяковский, например, иногда такое загнет! Или вот у Пушкина есть одна поэма…

«Сейчас вспомнит «Гавриилиаду»», – грустно подумала Ирина. А Бригадир продолжал:

– Я название забыл. Там один граф приезжает в гости к молодой замужней барыне и ночью к ней пристает, а она его отшила, прямо по мордам. Читаешь – вроде в рифму, а как будто рассказ такой, жизненный. Но главное там в конце. Эта барыня всем рассказала про графа, и все над ним смеялись, а особенно один молодой помещик, сосед. И сразу стало ясно, что барынька-то с грешком, хоть и прикидывается порядочной. Очень смешная поэма. Только название не помню.

– «Граф Нулин» – подсказала Ирина. – А «Медный всадник» вам нравится?

– Не очень, на сказку похоже. Мне вот памятник тот понравился. Стоит, а как будто летит. Смотрел бы и смотрел…

Ирина всегда радовалась приходу Бригадира. Ей нравился этот мужик, не слишком грамотный и красноречивый, но думающий, интересующийся, умеющий наблюдать и оценивать. Она ждала зимы, когда он немного освободится от своих бригадирских дел и можно будет приступить к его образованию.

В августе он явился с огромным букетом, таким ослепительно ярким, что в глазах зарябило.

– Вот, – сказал он, – принес, чтобы вы посмотрели. У нас астры расцвели, целая клумба – все цвета, как радуга. Я специально отобрал по одному цветку каждого цвета. Получилось семь – вам на счастье.

Да, ровно семь цветов: белый, розовый, малиновый, бордовый, красный, фиолетовый, сиреневый. Пышные, свежие. Он не знал, что Ирина любит астры, совсем не ароматные, но такие живые, веселые, праздничные. Он не знал, просто попал в точку. Семь – счастливое число. Астры – это радость.

Ирина растрогалась, прижала букет к груди, потом засуетилась, принесла вазу, поставила цветы в воду.

– Ой, спасибо, – сказала она, улыбаясь. – Они долго будут стоять, живучие…

Бригадир сидел, облокотясь на стол, подперев щеку рукой, и наблюдал за ее радостью. Потом сказал:

– У вас улыбка очень красивая. Когда на красивом лице еще и улыбка красивая – получается полный кайф. А то, бывает, улыбнется какая-нибудь красотка – и все ее прелести как рукой снимает: фальшиво так, неискренно, кривлянье, а не улыбка.

– Ну-у, – протянула Ирина, пожалуй, немного кокетливо, – в красоте-то меня никак нельзя упрекнуть.

– Я не очень в этом разбираюсь. Я смотрю и вижу: если лицо мне нравится, значит, красивое. А если человек нравится, значит, и лицо… – он замолчал и совсем смутил Ирину своим долгим взглядом. Но тут пришло спасение.

Спасение имело боевой вид, яркие губы, длинные волосы и длиннущие ноги, едва прикрытые короткой юбкой.

– Ну вот, так и знала, – звонким голосом объявило оно. – Чего это, думаю, он все читает и в библиотеку таскается? Ясное дело, новую бабу увидел. Вы, гражданка, зачем к нам приехали? Чтобы мужиков наших приваживать?! А мы тут тоже не лыком шитые, умеем за себя постоять. Да я ж тебе все патлы выдеру, – перешла она на визг. – Ты мне навеки забудешь, как се́мью разбивать! А ну давай отсюда, – ухватилась она за рукав Бригадира. – Иди домой, и чтоб ноги твоей здесь больше не было.

– Ну, ну, Настя, ты потише. Притормози. Давай-ка за дверь. Я сейчас приду.

– Со мной пойдешь.

– Уходи, я сказал, – рыкнул Бригадир. – Быстро давай, жди за дверью. Мне рассчитаться надо, книгу сдать.

– Ишь, и букет припер, всю клумбу разорил, – уходя, проворчала Настя.

Ирина сидела молча, не двигаясь, как в столбняке, и чувствовала, что лицо ее покрывается красными пятнами.

– Не расстраивайтесь, Ирина Викторовна, и не обижайтесь. Здесь деревня, всякое случается. Вот книга моя, сдаю, и карточку мою можете порвать. Не приду больше, Настя не велит, – он засмеялся, шучу, мол, я. – А вообще-то правильно. Самое время было ей вмешаться, очень уж вы мне нравитесь. Так что до новых случайных встреч на территории деревни Ключи. Пойду Настю учить культурному поведению.

Ирина возвратилась домой в приподнятом настроении. Подумать только, деревенский адюльтер! И она в главной роли. Это неслыханно! Она купила бутылку вина и, поминая добрым словом заботливую Матрену, нарезала огурцы, помидоры, лук, поджарила яичницу. Ирина глотала желтые шарики яичницы целиком, хрустела огурцом и попивала неизвестного происхождения вино, по случаю отсутствия рюмок налитое в граненый стакан. Она пила вино, постепенно хмелела и сочиняла сказку про себя. А что если в самом деле завести роман с этим симпатичным Бригадиром, наплевав на строгий запрет и смехотворные угрозы очаровательной длинноногой Насти? Прятаться в кустах, сараях или за деревенской околицей, таинственно подмигивать друг другу на виду у деревни и перекидываться парой поспешных слов по поводу будущего свидания. И страстно ждать новых встреч с постоянной угрозой разоблачения, от которого страсть только крепчает и ярчает.