– Ну-ка, – оживилась Николетта, – скажи, какая там гаммакрасок?

– Серые, голубые, зеленые, красные.

– Вава! Это же синтетика! – закричала маменька.

– Виноват, пошел искать натуральные губки, – быстро ответиля.

Походив между стеллажами, я наконец наткнулся на желтыемягкие пористые мочалки и снова позвонил Николетте.

– Нашел!

– Какой цвет?

– Песочный.

– А должен быть рыжий, – не сдалась маменька.

Я оглянулся, увидел продавщицу и поинтересовался:

– Такой же товар, но кирпичного оттенка есть?

– Нет, – последовал быстрый ответ, – и не бывает. Это же неискусственная вещь, она без красителя, экологически чистая.

– Ладно, – сдалась маменька, когда я пересказал ей монологпродавщицы, – наверное, это то самое. Просто у тебя, Вава, нет чувства цвета,что для меня рыжее, тебе кажется желтым. Кстати, это губка или мочалка? Мненужна последняя.

– А какая между ними разница?

– Вава! Спроси у продавца, если сам отличить не можешь, –заворчала Николетта. – Губка и мочалка! Кто же их спутает. Это все равно что неотличить чулки от колготок!

Я тяжело вздохнул. Лично мне кажется, что это одно и то же,хотя вроде чулки на подвязках.

– Вава! – гневалась Николетта. – Почему ты молчишь?

Внезапно я почувствовал смертельную усталость, чтобыпобыстрей избавиться от Николетты, я быстро сказал:

– Это мочалки!

– Хорошо, бери.

– Одну?

– Нет, конечно!

– А сколько?

– Ну… думаю, килограммов пять! И поторопись, потому чтовремя уйдет.

Я заморгал. Пять килограммов? Зачем Николетте столько?

– Ты не оговорилась? Может, пять штук?

– Нет, – заорала маменька, – не надо считать меня идиоткой!Именно килограммов! Ну сколько можно говорить одно и то же!

Я опять подозвал продавщицу:

– Девушка, мне нужны вот эти штуки.

– Натуральные губки?

– Именно.

– Берите.

– Боюсь, их тут мало.

– Здесь двадцать штук, – мило улыбнулась девушка, – онипросто сжались.

– Понимаете, мне нужно пять килограммов.

Продавщица отступила назад.

– Пять килограммов губок?

– Точно, – кивнул я, ощущая себя идиотом.

– Но зачем?

– Надо.

– А-а… а… – вдруг протянула девушка, – наверное, вы надумалигуманитарную помощь оказать, да? В детский дом отправите?

– Верно, – кивнул я, – там хотят именно такое количество.

– Но они у нас поштучно продаются.

Я взял одну губку.

– Сейчас узнаю, сколько она весит, и вернусь.

– Конечно, конечно, – защебетала девушка и захихикала.

Я дошел до отдела, где отпускали сыр, и попросил:

– Сделайте одолжение, взвесьте ее.

– Зачем? – изумился парень с той стороны прилавка.

– Вам трудно?

Продавец пожал плечами:

– У нас весы электронные, кладу товар, набираю его код,аппаратура сама выставляет цену: выползает чек, который потом наклеиваетсясверху. Но губки поштучно идут.

– Мне надо знать вес!

– Ну… ступайте в овощной, у них другие весы есть.

Я порысил в противоположный конец магазина, подошел к дамепостбальзаковского возраста, мирно укладывавшей яблоки горкой, показал губку иснова услышал песню об электронных механизмах и чеках. Следующие десять минут япытался объяснить продавщице, зачем мне понадобилось взвешивать губку. Нашразговор заинтересовал как свободных продавцов, так и некоторых покупателей,поэтому вскоре около нас собралась толпа.

– Чего вы мне голову дурите! – обозлилась наконец дама.

Она явно собиралась продолжить фразу, вероятнее всего,сейчас всем предстояло услышать ее мнение о моих умственных способностях, нотут вдруг из подсобки вынырнул подросток в грязных джинсах и прошептал ейчто-то на ухо.

Вмиг продавщица стала приторно любезной, просто сахарнаявата, а не женщина.

– Уж и как вам помочь, прямо не знаю! – участливовоскликнула она. – Для нас покупатель завсегда прав. Любой его каприз исполним.Но только губочку, чес слово, взвесить не на чем! Поверьте!

Я пригорюнился. И тут подросток сказал:

– А пусть он на весы для картошки встанет, сначала один, апотом с этой дрянью!

– Молодец, – одобрил хор голосов.

– Сюда, сюда, – заквохтала тетка. – Кстати…

В ту же минуту она горделиво выпрямилась, выпятила пышнуюгрудь, попыталась втянуть живот, не справилась с этой задачей, поправилаволосы, откашлялась и сообщила:

– Меня зовут Галина Сергеевна Пилипенко, я продавец первойкатегории, в торговле тридцать лет, награждена грамотами и отмечена записями втрудовой книжке, имею среднее специальное образование, а это мой сын Владик, онтоже хочет стать продавцом, идет по моим стопам.

Сказать, что я удивился, это не сказать ничего. Перед моимносом неожиданно оказалась пухлая рука с безвкусным золотым кольцом, в которомслишком ярко сверкал искусственно выращенный рубин. Пришлось пожимать бабедлань и представляться.

– Очень рад знакомству, Иван Павлович Подушкин.

– Становитесь сюда, – велела Галина.

Я ступил на железный прямоугольник. Владик ловко подвигалгирьки.

– Восемьдесят пять, – сообщил он, – а теперь с губкой.

Я покорно повторил маневр.

– А столько же… – протянул подросток.

– Она очень легкая! – крикнул кто-то из толпы.

Я приуныл.