Я кладу стопку собранных бумаг на стол, мажу по ним взглядом, и меня дергает. Протряхивает конкретными двести двадцать, будто пальцы в розетку засунула. Хватаю в руки верхнюю карточку личного дела с фотографией. «Морозов Егор Иванович. Двадцать семь лет. Место рождения: город Москва…» О Господи… С трудом сглатываю ставшую вязкой слюну. Возвращаю документ в стопку, но от фотографии не могу оторваться. Это как вообще так? Кто ты, Егор? Не самая сейчас приятная у нас с тобой встреча…

— Дарья! — настойчивый голос отца заставляет отвлечься от изучения документа, — Артур сейчас сюда приедет.

— Хорошо, — обречённо киваю в ответ.

— Присядь, дочь, — смягчается родитель. Сам тоже садится за стол, открывает правый верхний ящик стола и кладёт передо мной шоколадку.

Мои губы непроизвольно трогает улыбка.

— Спасибо, папа… — поднимаю на него глаза.

— Ну что ты на меня смотришь, как Полкан на диете? — вздыхает отец, — Кстати, он правда снова на диете. Внуки соседские приехали и мармеладом накормили. Уши разодрал.

— Бедный собакин… — роняю я.

— Артур тебя обидел? — сдвигает брови.

— Нет… — мои плечи жмутся.

— Тогда давай эти штуки бабьи заканчивай. Артур хороший, надежный, адекватный мужик. Мы с его отцом большую часть жизни соседи и сослуживцы. Не то что эти, — отец забирает у меня документы.

— А кто это? — спрашиваю и чувствую, как сердце пропускает удар

— Хулиганы футбольные, вандалы на днях вагон метро разгромили, — убирает пачку личных дел на место моей шоколадки, — Вот как только всех пересажаю, наконец, майора получу.

— Посадишь? — я судорожно цепляюсь пальцами в край стола, — Они все под следствием?

— Нет, здесь таких нет, — уже с удивлением отвечает отец, — Только те, кто в активной разработке. До первого косяка, так сказать, — отец берет со стола шоколадку, вскрывает упаковку и возвращает мне, — Ну ка съешь кусочек, а то побледнела. Не беременна ты, дочь? — тон мягкий. Родители мечтают, я знаю.

— Нет… — качаю головой, и больше всего на свете хочу сейчас залезть под стол и там посидеть, пока все само не рассосётся.

Я знала, что сегодняшний день будет непростым, но чтобы на столько? Давлю в себе нервный смех. Ну все же сходится. Егора, значит, я лечила после беспредела в метро, а вчера было ещё что-то… И как теперь быть? Мама, папа я не выйду замуж, потому что изменила жениху с другим. У вас любовь доченька? Да, папочка, ты не сажай его, только пожалуйста… Аааааа!

— Вера Юрьевна, — отец жмёт кнопку на селекторе.

— Да, товарищ капитан?

— На обед я ушёл, всех на четыре переноси.

— Поняла.

Отец вздергивает рукав пиджака и смотрит на часы.

— Пойдём, дочь, поедим с зятем моим, а то он говорит, что ты совсем от рук отбилась, — папа хлопает меня по плечу и идёт к двери, — Ну живей давай, чего застыла.

Поднимаюсь со стула с трудом. Внутри меня раздувается и вибрирует огромный шар истерики. И кажется, что совсем чуть-чуть и он лопнет, разнесёт всех и принесёт желанное облегчение. Мне.

— Пойдём, — пытаюсь улыбнуться отцу.

— Ну ка перестань! — сердито одергивает меня, — Жена должна встречать мужа вкусной едой и радостью. А с обедом ты уже напортачила.

Должна… Ухмыляюсь про себя. Ненавижу это слово.

Дарья.

На обеде специально ела стейк с кровью. Просто из вредности и чувства саморазрушения. Потому что при отце Артур никогда не станет меня одёргивать. Такой себе привкус, но с соусом было терпимо.

Судя по паре суровых взглядов, брошенных в мою сторону, жених решил отложить разбор полётов до того момента, как мы останется наедине.

— Дарья, — он открывает мне переднюю дверь, и я послушно сажусь на сиденье, но игнорирую его руку.

— Артур! — раздаётся папин голос где-то позади машины, — Ты видел, что у тебя колесо спустило?

— Где? — Кирсанов оставляет мою дверь открытой и отходит к отцу, — Вот твою ж! — присаживается, осматривая шину, — Похоже, что где-то гвоздь поймал, сейчас, конечно, подкачаю. Думаю, что до сервиса дотяну, — выпрямляется и задумчиво смотрит на отца, — Семён Сергеич, не обессудь, не сможем вернуть тебя на работу. Дарья сейчас такси вызовет.

— Да, нужно было на своих колёсах ехать, — отец вздыхает, — Дочь, давай такси. А то совещание через пол часа.

Пока Артур достаёт из багажника компрессор и начинает реабилитацию колеса, я делаю вызов машины в приложении и возвращаюсь к папе.

— Дочь, ну ты как-то… — родитель виляет ладонью, — Ну поприветливее с мужиком то будь, где-то похитрее…

— Не могу я, пап… — шепчу и кладу голову ему на плечо.

— Давай не дури, Дарья… Не позорь меня. — грозно шепчет отец и в сердцах подкуривает сигарету.

Я смотрю на спину Артура, упакованную в идеальный костюм от Армани. Идеальный чёрный цвет и линия плеча, можно даже не сомневаться, что рукав его пиджака на полтора сантиметра выше края манжета снежно белой сорочки, ну и далее по списку… Я хмыкаю про себя.

— Даш, — Кирсанов оборачивается, — Поддёрни мне немного рукава, пожалуйста.

Подхожу к Артуру. Мы сталкиваемся глазами. Его — внимательный, оценивающий, строгий, но не холодный. В нем плещется что-то мужское, горячее… не выдерживаю и опускаю ресницы, делая вид, что расстёгиваю пуговицы. Жених накрывает мою руку.

— Родная, у тебя точно все хорошо? — от его по-настоящему обеспокоенного тона мне хочется закричать и затопать ногами. Идеален. Всегда. Зубодробительно. Не подкопаешься.

И тринадцать лет назад у меня не было ни единого шанса устоять перед его слегка надменной и поощрительной улыбкой. Артур был старше на четыре года и заканчивал военное училище. Он подошел ко мне, рыдающей на бордюре, в обнимку с поломанным велосипедом. Успокоил, проводил домой, мы оказались соседями. Залечил коленки, починил велосипед, я тогда тоже шину пробила… Потом много лет он будет предметом моего тайного девичьего восхищения, станет моим первым мужчиной…. А сейчас передо мной стоит холёный, циничный и скучный адвокат… Но лучший!

— Да ты вся полыхаешь, Дарья! — Артур дотрагивается губами до моего лба, — Странно, температуры нет, а глаза стеклянные.

— Дети, я поехал! — папа подходит к нам. Жмёт руку моему жениху, а меня легко хлопает по спине, — Я вот что вспомнил. За тем поворотом по правой стороне есть годный автосервис. Машину там переобувал в этом году.

— Спасибо, — Артур кивает папе, — Иди присядь в машину, Даш, — проводит тыльной стороной руки по моей щеке, и я, не выдерживая, сбегаю. Господи, как мне стыдно!

В лобовое стекло вижу отъезжающее папино такси. Достаю влажные салфетки из бардачка, вытираю руки, кладу одну себе на лоб и откидываю сиденье. Стараюсь просто расслабиться без чувств, без мыслей, не пытаясь анализировать случившееся, но получается у меня плохо. Постоянно всплывают слова для начала разговора с Артуром, я примеряю их и отшвыриваю, как в примерочной магазина, когда ничего не подходит.