Я отвратительна.

— Нет, — почти плача, отвечаю в динамик, — Просто ты меня разбудил.

— Хорошо, — его голос смягчается и я слышу в нем недоверие, — Закажи мне, пожалуйста, обед из ресторана. Их визитка на моем столе.

— Я сама могу… — неуверенно предлагаю, но Артур меня прерывает.

— В следующий раз поэксперементируем, Даш. Хочу быть уверенным, что поем.

— Хорошо…

— Ну все, пока родная.

— Пока…

Динамик замирает тишиной. Я снова смотрю на экран телефона и, не глядя, сбрасываю все неотвеченные вызовы и сообщения.

От давящего чувства в груди мне дурно. Сейчас нужно быстро уйти, чтобы Егор не поехал провожать, чтобы не целовал, не смотрел в глаза, потому что я не смогу молчать и все ему расскажу. А он не поймёт. Его взорвет. Что я натворила? Ещё нужно все рассказать Артуру. И мне безумно страшно. Потому что потом он заставит меня все рассказать родителям. Это его метод. Тыкать носом в то, что натворил, пока не начнёшь захлёбываться.

Мои вещи разбросаны по гостиной. Хорошо, что не в спальне. Быстро одеваюсь, вызываю такси. В последний момент, уже у двери вспоминаю, что у Егора нет моего номера телефона. Возвращаюсь и пишу его маркёром на холодильнике. Подписываю внизу: «Извини. Дела». И ставлю маленькое сердечко.

Экран телефона вспыхивает сообщением. «Ваше такси подъехало». Вот как-то так… И я захлопываю за собой дверь, выходя в реальность. В которой сегодня меня ждут семь кругов того самого нетленного и персонального.

Дарья.

Оказывается, я — малодушна и труслива. Поэтому сижу в приемной отца и гипнотизирую глазами стрелку часов. Жду, когда закончится совещание.

Не делала так последние лет пять, а вот в детстве любила прятаться у папы на работе. У него всегда можно было заесть неудачный день шоколадкой, которая ждала меня в правом верхнем ящике стола. Папа должен меня понять. Мама поднимет крик. А он-должен.

Два часа дня. Артур уже прилетел и едет домой. И в моей голове так шумно, будто это в ней сел Боинг. Я не заказала ему обед…

На экране телефона открыта переписка с Егором.

Егор: «Подушка пахнет тобой. Вернись на место, женщина.»

Меня трясёт, а пальцы все набирают, стирают и ни как не могут отправить ответ.

Даша: «Я приеду вечером. После девяти.»

Ответ прилетает тут же.

Егор: «У тебя все хорошо? Могу приехать…»

Плохо! Тошно! Запуталась… И кружится голова, потому что позавтракать не получилось…

Даша: «Все хорошо. Занята немного у папы.»

Егор: «Жду тебя вечером, моя девочка.»

Перечитываю сообщение несколько раз и откидываюсь на спинку стула. Ну сколько можно заседать? Мой затылок скользит по рельефу обоев.

Наконец, за стенкой слышатся возьня, звуки отодвигающихся стульев и мужской нестройный диалог. Дверь открывается.

— Вера Юрьевна, — молодой лейтенант подходит к секретарю и подаёт ей документы, — Это нужно разослать всем до пяти вечера.

Остальные мужчины выходят из приемной и направляются к лифту.

— Иди живей, — кивает мне секретарь, — Пока не перехватил никто.

— Спасибо…

Подхожу к кабинету, жму ручку и уже, стоя в дверях, понимаю, что от отца вышли не все.

— Что ты мне втираешь, Волобуев! — папа, стоя, нависает над столом и машет перед лицом лейтенанта стопкой документов, — Приняли шестьдесят человек и не нашли что предъявить? — замечает меня и кивает, мол, входи.

Аккуратно закрываю за спиной дверь и замираю возле стены. Мне неловко, что папа решил отчитывать подчиненного при посторонних.

— Да я пытался, товарищ капитан! — виновато оправдывается мужчина, — Эти гады заявления друг на друга не пишут. Один вообще в кабинете разрыдался, сказал, что из-за нас у него собака убежала, а ему ее перед смертью бабушка подарила! Тьфу! Оказалось, что в Щукинском учится…

— Клоуны, вашу мать! — отец с чувством швыряет документы на стол и они разлетаются, — А если они завтра стариков или детей покалечат? С нас с тобой три шкуры снимут.

— Они ж только себе подобных. Вы ж знаете, товарищ капитан…

— Знаю? А если случайно? — отец опускается в кресло, — Ориентировки, личные дела, все есть. Тебе что, погоны новые не нужны? Я уже второй раз этот путь прохожу и хочу таки дойти, — припечатывает своё слово ударом кулака по столу, — Иди, работай, лейтенант. Добро даю на особые, ежели что. Свободен!

— Есть! — поднимается мужчина с места, — Принято в работу…

— Иди уже, — голос отца смягчается.

Молодой лейтенант проходит к двери мимо меня.

— Здравия желаю… — кивает.

— Здравствуйте… — отвечаю и провожаю взглядом закрывающуюся на ним дверь.

— Ну? — папа откидывается на спинку кресла, а его бровь ползёт вверх, — Рассказывай чего натворила. Мать два дня не в себе. Вчера вечером даже ехать порывалась.

— Я тоже рада тебя видеть, пап… — поджимаю я губы, подхожу ближе к столу и чтобы чем-то занять руки начинаю собирать разбросанные документы.

— Зубы мне не заговаривай, — бурчит в ответ отец и вздыхает, — Уж не чаю, когда замуж тебя выдадим. Вон, пусть у Кирсанова теперь голова болит.

— Пап… — выдыхаю, настраиваясь, — Я хочу отменить свадьбу, — выпуливаю и замираю, ожидая взрыва.

— Что-то случилось? — напряжённо и глухо спрашивает отец.

— Мне кажется… что я больше его не люблю… Поэтому, так будет честно… — опускаю глаза.

— Отставить! — рявкает отец, — Это что это ты хвостом замела? Люблю — не люблю, куплю — не куплю… Понимаешь ли, взрослая она!

Я молчу и всеми силами стараюсь не разрыдаться. Рассказать дальше про Егора не поворачивается язык. Почему я решила, что начать с папы будет легче?

Мой карман начинает вибрировать.

— Ответь, — кивает отец, — Я покурю пока. Доведёте, молодёжь, Ей Богу, доведёте.

Достаю телефон. Конечно, вспомни…супруга будущего, вот и он.

— Алло…

— Дарья! — тихим криком выдыхает в трубку Артур, — Я, в общем то, хочу только знать, где ты, и где моя еда? — Артур повышает голос, а папа оборачивается от открытого окна с сигаретой в руке.

— Это Артур?

Я киваю.

— Ну ка дай! — манит телефон пятерней, и я поспешно отдаю, лишь бы не говорить самой.

— Здравствуй, зятёк! — громыхает отец.

— Здравствуйте, Семён Сергеевич, — я слышу в трубке жениха.

— Не знаю, что за кошка пробежала между вами, но вот дочь моя сопли наматывает в моем кабинете.