Одни, ля.

Даже без слуг, ля.

Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля.

Да как можно сдержаться, когда тебя всего облапали уже, ля!?

Святая Лукреция, любовь моя, помоги!

Вызовите санитаров! И как язык поворачивается отказаться:

– Прошу простить меня. Я вроде и не против. Но занят уже. К сожалению, моему огромному, – черт побери, всех этих девчонок! И откуда только силы берутся, скинуть с себя мягкие ручки Элизабет?

Промыли мозги, все-таки.

Раньше меня не волновали чувства влюбленной девушки.

Но Лукреция ждет меня…

А Элизонька так расстроена…

Черт!

– Я вся пылаю от гнева! – раздаётся над ухом. Да так близко, что волосы на загривке шевелятся. Её дыхание щекочет шею. А кадык у меня место эрогенное. Чувствую шевельнувшееся возбуждение между ног. Учитывая, что шевелиться там нечему, это пугает.

Прости, Лукреция…

Прекрасные изгибы Элизабет ложатся под ладони, и девушка очень быстро избавляется от платья. С моей помощью, естественно.

И надо заявиться Главному Богомолу Великобритании в самый неподходящий момент! Еще бы пару минут!

Начальник легко отцепляет женщину от моего тела, переносит на кровать и поправляет на ней почти отсутствующее платье.

– Вы накажите меня, падре? – спрашивает она с надеждой, и слегка шепелявя. Глазами, не отрываясь, следит за Преподобным.

Меня спроси, красавица! Я в наказаниях – мастер!

Голос Богомола строгий, надменный и обличающий:

– Тина Смит – любовница вашего мужа под арестом. Её поймали и будут судить за покушение на служителя церкви. А теперь вопрос: хотите ли вы вернуться к вашей прошлой жизни? Или покинете мужа? – он раскладывает по комнате книги, елей и кресты. И выжидающе смотрит на меня.

А у меня вейл под локтями валяется, да юбка задралась. Быстренько привожу себя в порядок. Сетую на то, что жмотяра денег на штаны так и не выделил. Оглядываюсь. Под нудение Преподобного выношу два канделябра и три статуэтки с острыми выпуклостями. Мне Элизабет нравится такой, какая есть, но интонация Богомола не терпит возражений:

– Вы не выдержали проверки. Нам придется провести изгнание.

– Конечно, падре! – Элизабет обвивает руками святого отца. И тянется к его губам.

– Если не будете сопротивляться и поможете нам, церковь вновь благословит ваш брак и простит прегрешения.

– Конечно, падре! – тонкие пальцы ползут под рясу. И с шипением отдергиваются. Святошу окутывает тусклым сиянием. Женщина кричит и отползает в угол кровати.

Мой Богомол – радиоактивен?! Или где-то втихую прокачался до паладина?!

– Решайтесь. Нам нужен адрес этого человека. А у вас дети, – будто не замечая своей крутизны, продолжает Святоша.

Женщина шипит, скалится. В таком бешеном состоянии она даже привлекательней.

Свят, свят, свят.

– Сестра Литиция, читайте псалом 128.

– Ты сам-то его помнишь?!

Роюсь в памяти, но кроме счетчика Гейгера на ум ничего не приходит. Сначала надо проверить Преподобного на излучение, и уже потом…

– Ускорьтесь, или она меня растерзает! Блажен всякий… – подсказывает люминесцирующий Святоша.

И я тут же подхватываю звучание:

Блажен всякий боящийся Господа, ходящий путями Его!

Параллельно омываю женщине руки, ступни и лоб. Она сопротивляется. Но Константин уже умудрился привязать ее. У него определенно потенциал для БДСМ игр. Он все еще светится, и это оглушительно круто. Так круто, что глаз один у меня уже болит косить в сторону напарника.

Ты будешь есть от трудов рук твоих: блажен ты, и благо тебе!

Фурия шипит и плюётся, изо рта ее течёт жуткая черная жижа.

Точно, я картопляники строгал под этот стих! Вспомнил!!! Надо ж не подвела маковка!

Ай да я, ай да молодец!

Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей:

Так благословится человек, боящийся Господа!

Пациентка пытается оторвать руки себе или решетку кровати. Даже взлетает немного.

Это все, конечно, страшно. Но кто «Ходячих мертвецов» смотрел, тот на такую малость, даже заикаться не перестанет. Поэтому я просто даю ей по голове молитвенником. Элизабет кашляет и сблёвывает жука. Большого, зеленого. С тонкими мелкими лапками.

Благословит тебя Господь с Сиона, и увидишь благоденствие Иерусалима во все дни жизни твоей;

Жук жужжит лопастями. Успеваю прибить его книгой, которую тут же отбирает Преподобный и замахивается на меня.

увидишь сыновей у сыновей твоих. Мир на Израиля!

Дочитываю быстро-быстро и хлопаю. Сам себе оваций не устроишь, молитвенником по лбу получишь.

Чует мое мягкое и объемное место притяжения неприятностей, дело еще не закончено.

***

Богомол жутко злится.

Прожигает взглядом, с явным намерением четвертовать меня. Ну или хотя бы подпалить. Но сдерживается и быстро-быстро щелкает четками.

И матерится на латыни.

Красиво звучит.

Жаль, направлено по мою душу.

– Ты меня проклинаешь, что ли?

– Поговори… – стискивает кулаки Преподобный, – …те, мне тут! Вы же монахиня Ордена Святого Павла, сестра… Дмитрий! Борец со злом! Рыцарь света!

– Да не было у нас ничего! Нечем мне! Так… поиграли немного…

Святая бусина бьёт меня по лбу.

Так уж получилось, что злился Святоша по делу. Элизабет почти провела со мной ночь. Я старался как мог держаться от нее подальше. Но это оказалось невозможно. Молодая, красивая женщина, если захочет, ее ничего не остановит. Даже отсутствие того самого.

– Да она пристает ко всем!

– Напоминает вас, сестра Литиция, – мрачно отвечает Константин, сверкнув почти черными глазами.

– Дмитрий…

– Не собираюсь потакать вашим капризам, – он стучит четками быстрее барабанщика «Металлики». Злится. Злится. Спасаемся, братья и сестры!

– Упертый баран.

– Вам отрубят пальцы.

Это он так шутит?! Мной же гнусно воспользовались!

– Какие…?!

– Все, что касались запретного плода.

– Иди ты в … – прячу руки за спину.

– Сестра Литиция, вы отстраняетесь от практики…