Кладу руки на ее лопатки, провожу лишь по острым позвонкам. Кажется, словно за эти дни она стала еще более хрупкой и невесомой. Щекой вон упирается прямо мне в грудь, и я готов стонать от такой желанной близости. Я хочу ее до одури. Ее тихое дыхание щекочет меня, порождая что-то трепетное и неизвестное ранее мне. Впервые понимаю, что соскучился по ней. До сумасшествия просто.

Доезжаем довольно быстро. Умар выжимает максимум из машины. Лиза выскакивает из клуба, и дает мне одеяло, в которое я заворачиваю Алю. Несу ее в нашу комнату. Света уже там. Как всегда пунктуальная до скрипа, и за это я ей сейчас особо благодарен.

– Кладите ее сюда – командует сразу.

Укладываю Алю на кровать, сразу же укрываю ее несколькими одеялами, в кокон заворачиваю.

– Света, осмотри ее.

– Где ее держали?

– В подвале.

– Сколько суток прошло?

– Двое – провожу рукой по лицу. Почему-то дышать трудно. – Глянь раны на ее руках. И еще. Она не реагирует ни на что. Как застыла вся. Ни слова не произнесла за все это время как забрал ее.

Света принимается осматривать Алю. Мы всех выгоняем из комнаты и остаемся только с ней и девочкой. Докторша достает небольшой фонарик из кармана и светит им в зрачки Али, после чего недовольно качает головой.

– Ну?

– Наркотиками накачали. Транквилизаторами или чем-то похлеще.

– Что делать?

– Капать придется долго. Вывести эту отраву из организма надо. Не волнуйтесь, я все взяла. Предвидела.

– Света…

Док не дает мне договорить, и настраивает капельницу Але. Втыкает иглу в ее худую бледную руку, прокалывает прозрачную кожу. Отворачиваюсь. Не понимаю, что со мной твориться. С катушек, наверное, совсем съехал. Парни лишь за дверью перешептываются, не узнают меня, не понимают.

Проходит еще пару минут и дрожь в теле девочки постепенно проходит.

– Она будет спать до вечера, пока наркотик не выведем.

– А с голосом что, сорвала его?

– Не могу пока сказать. Надо, чтоб она в себя пришла. Скорее всего, это от шока речь отобрало. Лечить ее надо, господин Власов. Неделю как минимум полный покой, чтобы отошла от всего этого.

– Я понял, пиши, что нужно взять. Полный список: лекарства, витамины, еду там какую. Все пиши. И гонорар свой тоже. Завтра утром придешь, проверить ее надо.

– Конечно, я приду. А пока пусть кто-то проследит за тем, чтобы капельница прокапала вся. И не будите ее, она должна сама проснуться.

Молча киваю. Света выписывает целую простыню назначений, которые я сразу передаю Тихому. Когда все уходят, остаюсь наедине с девчонкой, которую своими руками отправил на смерть.

Подхожу ближе. Аля лежит неподвижно. Капельница в ее руке продолжает капать. Лицо умиротворенное, такое спокойное, а еще… до страшного бледное. Губы эти пухлые, обычно розовые, сейчас белые. Закрученные ресницы дрожат лишь на веках, волосы разметались по подушке.

Как же я хочу прикоснуться к ней сейчас, но одергиваю сам себя, видя бинты на запястьях малышки. Она так сильно вырывалась, что повредила обе руки. Света долго провозилась с ними, обрабатывая, и накладывая повязки. У нее точно останутся грубые шрамы. Новые шрамы от меня.

Беру стул и сажусь рядом с девочкой. Дико хочется залиться спиртным, чтобы забыть все это, но не даю себе и шанса на такое легкое отступление. Я должен быть рядом, когда она откроет глаза.

Осторожно провожу рукой по ее волосам. Одними пальцами только, чтобы вновь ощутить их шелк. Я знаю, что ее нельзя будить, поэтом произношу одним только шепотом.

– Ну же, девочка, скажи, как ты ненавидишь меня.

Глава 18

Поиски убийцы моего брата продолжаются, но теперь стало еще больше головняка и неразберихи. Я подключил свои лучшие источники, они роют носом землю, но ни одного факта до сих пор нет. Мне кажется, что в груди у меня уже черная дыра образовалась, а мозги вскипели.

Парни явно не ожидали, что я вздумаю забрать девчонку от Чеха, поэтому сейчас волком смотрят на меня, нихрена не понимая. А я уже и сам не понимаю, что мне делать дальше. Та, которую я наказывал две недели, считая убийцей брата, оказалась, похоже, вообще не при делах. Я в это верю, хочу верить, и теперь у меня есть доказательство в виде подмены часов.

Сегодня мне дико хочется нажраться водки, но я не позволяю себе расслабиться в этот момент. Убийца Арсена все еще ходит на свободе, и вполне вероятно я являюсь его следующей по рангу целью. Борьба за власть и большие деньги всегда сопровождается трупами, вот только в этот раз они перегнули палку, и поплатятся за это сполна.

Рана на плече от недавнего ранения все еще ноет, но это сейчас меня беспокоит меньше всего остального. Лишь теплоты разливается где-то в груди, когда вспоминаю как неумело меня штопала девчонка, закрывая глаза от страха при виде моей крови.

Громко выдыхаю. Снова она, и мысли о ней возвращаются. Это уже больше чем простое желание секса, и этот факт невероятно напрягает меня.

Проходит больше десяти часов, но Аля так и не приходит в себя. Я заглядываю к ней пару раз, но она спит. В какой-то момент ловлю себя на мысли, что снова и снова думаю о ней, даже когда не хочу думать ни о чем. Она как заноза поселилась в моей голове, и не желает уходить от туда ни под каким предлогом.

Под вечер все же не выдерживаю, и снова иду к девчонке. Ее капельница уже закончилась, потому я легко вытаскиваю иглу с нежной кожи, и закрепляю повязку.

Не знаю, что чувствую в этот момент. Пустота заглатывает меня, заставляет подчиниться.

Вижу просочившуюся кровь на запястьях Али, и понимаю, что нужно сделать перевязку. Сажусь рядом, но как только прикасаюсь к ее ладоням, малышка открывает свои бездонные синие глаза-лагуны.

Пару секунд проходит, пока она окончательно приходит в себя, смотрит по сторонам, а затем переводит свой взгляд на меня. Сразу же узнает. И столько дикого страха там, что у меня, взрослого мужика, толпой мурашки бегут по коже от этого ее взгляда. Дикий он, расфокусированный и такой…. Потерянный что ли.

Резко открывает от меня свои руки, пряча их под одеяло. Волком смотрит на меня. Начинает часто дышать, до хрипов прямо.

– Спокойно. Все нормально.

Выставляю ладони в успокаивающем жесте, но девочка видимо расценивает это иначе. Нет, она не кричит, но ее поведение заставляет мое сердце замереть. Вся подбирается, словно раненный