Приезжаю в клуб среди ночи. Голодный, уставший как пес, но перед тем как поесть иду к Лизе, уточняя о делах Али. Брюнетка виновато опускает глаза. Не ела нихрена девчонка и сегодня. Воду одну только пьет, мать ее.

Чувствую себя разъяренным зверем, вот только Лиза тут ни при чем. Не может она заставить есть Алю, вот только вариантов нет. Будет она есть, хочет или нет, будет.

Сажусь за стол. Заказываю себе ужин. Самому в горло ничего не лезет, но все же заставляю себя нормально поесть. Силы мне еще понадобятся, чтобы бороться с этой упрямицей. Голодом себя заморить решила, вот только не на того нарвалась.

Стрелка тикает час ночи. Не замечаю даже как проваливаюсь в сон прямо за столом, не обращая внимания на грохочущую музыку и полуголых девиц на сцене. За годы активности клуба это все уже слилось в единый ком, превратившись в стену незримую.

Прихожу в себя где-то через полтора часа. Выступления закончены. В зале остались лишь заядлые гости, которые будут пить до утра.

Не замечаю даже, как ноги сами меня ведут к Але. Хочу увидеть ее. Знаю, что боится она, но просто не могу ничего поделать с собой. Как магнитом тянет к ней.

Медленно проворачиваю ключ в замке, вхожу в комнату. Здесь царит мрак и тишина. Даже дыхания ее не слышно, лишь ветки голого дерева скребут по оконному стеклу. Бесшумно ступаю по полу. Сажусь на стул у ее кровати, боясь даже вздохнуть громко. Знаю, она очень шатко спит, и сразу меня раскроет. Переживать же то, что было утро, я вот совсем не намерен.

Чувствую себя последним маньяком, когда наблюдаю за ней. В темноте могу видеть лишь очертания ее лица и запястий перебинтованных. Кажется, что она спит спокойно, но взгляд падает на пальцы ее рук, которые с силой сжимают белую простынь.

Задерживаю дыхание, но не смею будить ее. Еще хуже только сделаю. Знаю я прекрасно, кто ей сниться. Палач, зверь в главной роли, то есть я, собственной персоной.

Сжимаю кулаки, когда сон Али становиться еще более беспокойным. Она вздрагивает. По ее щекам начинают катиться прозрачные слезы. Хочу выйти от сюда, чтоб не видеть всего этого, но не могу сдвинуться с места. Здесь я должен быть. Нигде больше.

В какой-то момент малышка начинает тяжело дышать. Ее дыхание сбивается, становиться прерывистым и глухим, словно она…задыхается во сне.

По телу проходит дрожь от этого, ведь я прекрасно знаю, что именно она сейчас видит. Наша последняя встреча перед Чехом, и мои руки на ее шее, перекрывающие воздух. А может и подвал тот самый проклятый. Вот что ей сниться. Не могу объяснить это даже самому себе, но я чувствую ее. Впервые могу понять, что она ощущает сейчас, и это врезается мне ножом в сердце. Сколько же боли там у нее, аж через край бьет.

Понимаю, что нужно что-то делать, когда состояние девочки становиться хуже. Внезапно она распахивает глаза и начинает хватать ртом воздух как рыба, выброшенная на берет, от чего я тут же вскакиваю со стула и подхожу к ней.

– Аль, просто дыши. Все хорошо.

В ее синих глазах пламя ужаса. Она больше не может это контролировать, а при виде меня это состояние лишь усугубляется. Прикладывает свои маленькие ладошки к горлу, стараясь вдохнуть больше воздуха.

Действую чисто инстинктивно, не понимая как ей помочь, черт возьми. Тянусь к ней, но она отшатывается от меня, руки вперед выставляет в защитном жесте, продолжая задыхаться. Понимаю тогда, что это паника у нее, от шока так тяжело отходит. Сама вон уже своего состояния испугалась, в тревогу упала, вызвав острый приступ.

– Тише… Мать твою, Аля! – она продолжает хрипеть и задыхаться, и мне самому становится не по себе это этого. – Так ладно все, иди ко мне. Да не бойся!

Убираю с нее эту тонну одеял, и одним махом подхватываю ее на руки. Легкая как пушинка, невесомая, блядь уже стала. Пытается еще как-то вырываться и царапать меня, но она слишком слаба. Быстро выношу девочку на улицу. Надо остановить это немедленно, иначе она просто не доживет до утра.

В нос ударяет прохладная свежесть густой осенней ночи. Где-то недалеко лают собаки, доноситься звук городской суеты, но все это неважно сейчас. Сажусь с Алей прямо на крыльцо заднего входа в клуб, обхватываю ее руками, но не сильно. Почему-то боюсь лишний раз тронуть ее. Кажется, что коснись только, и она рассыплется как ваза хрустальная в таком состоянии.

Девочка очень бледная и встревоженная. Трясется вся, но на улице ей явно становится лучше. Хоть реагировать на меня начала, пусть даже таким диким страхом. Ресницами своими хлопает, глаза эти невыносимые синие по пять копеек. Пальцами своими впилась мне намертво в спину, но мне нравится. Кайфую прям от этого.

– Все нормально с тобой, не дрожи так сильно. У тебя приступ паники случился. Просто сделай вдох. Еще. Давай девочка. Блядь, ну можешь не смотреть на меня, если не хочешь, но пожалуйста, просто дыши.

Проходит пару секунд, и я сам уже боюсь вдохнуть. Ее ресницы дрожат, губы приоткрыты. Она прикрывает веки и впервые слушается меня. Медленно делает первый спокойный вдох. Затем еще один. Мне уже самому нужен врач, наверное, но не подаю вида.

Постепенно слышу, как ее дыхание нормализуется. Не замечаю даже, как сам успокаиваюсь и делаю выдох. До этого не мог, все ждал пока она успокоиться.

В этот момент я понимаю, что не хочу никаких войн между нами. Не игрушка для мести она мне, даже близко не для этого. Вот только после всего, что я сотворил с ней, иначе как своим самым злейшим врагом и чудовищем она меня не считает.

Замираю, когда девочка впервые расслабляется в моих руках, и без сил кладет голову мне на плечо. Волосы спадают по ее голым ключицам, к груди едва прикрытой футболкой опасно опускаясь. Нет энергии у нее сражаться со мной сейчас, вон прозрачная уже вся, вон гляди, в обморок свалиться. Она так вымоталась, что уснула прямо так, на холоде, находясь в лапах своего палача.

Глава 20

Кажется, я совсем не помню последние несколько дней. Все как в густом беспросветном тумане. Сначала мне было дико страшно в том подвале, но потом стало как-то спокойно и невесомо. Холод оковали сковали мое тело,