– Филос – это любовь, принимающая облик дружбы. Это то, чтоя испытываю к тебе и многим другим людям. Когда перестает блистать огонь Эроса,от распада брак спасает Филос.

– А Агапе?

– Об этом пока рано говорить. Агапе присутствует в обеихдругих формах любви – ив Эросе, и в Филосе, – но для тебя это пока всего лишьслова. Давай-ка лучше присоединимся к общему веселью, а о Любви Всеобъемлющейговорить не будем.

И Петрус налил еще вина.

Праздничное настроение, царившее на площади, былозаразительно. Петрус сильно охмелел, и я был сначала несколько удивлен. Нопотом вспомнил, как однажды он мне объяснял, – практики RAM имеют смысл лишь втом случае, если они под силу обычным людям.

И в этот вечер Петрус казался мне самым обычным человеком,неотличимым от тех, кто нас окружал. Он был приветлив и дружелюбен, хлопал всехпо плечу и болтал со всеми, кто желал с ним поговорить. Немного позже оннапился так, что мне пришлось взять его под руку и препроводить в гостиницу.

По дороге я успел осмыслить сложившуюся ситуацию. Вот я ведусвоего проводника. И в этот миг вдруг понял: ведь на протяжении всегопутешествия Петрус ни разу не приложил ни малейших усилий, чтобы выглядетьзначительней, мудрей, безгрешней, чем я. Он всего лишь передавал мне свой опытв практиках RAM. Но притом постоянно подчеркивал, что сам он – такой же, каквсе те, что знавали и Эрос, и Филос, и Агапе.

И это придало мне сил.

Путь Сантьяго принадлежит обычным людям.

Если я говорю языками человеческими и ангельскими… Если имеюдар пророчества… и всю веру, так что могу и горы передвигать, а не имею любви –то я ничто».

Петрус опять цитировал св. Павла, который, по его мнению,лучше всех передавал людям слова Христа. Все утро мы шли вперед, а после обедаустроились на берегу речки порыбачить. Ни одна рыба не клюнула, но Петруса этонисколько не волновало. По его мнению, рыбная ловля является основным символомотношений человека и мира: мы знаем, чего добиваемся, и при должном упорстведобьемся своего, а вот когда дойдем до цели – это уж зависит от помощи Божьей.

– Перед тем как принять важное решение, полезно предатьсякакому-нибудь неторопливому и созерцательному занятию, – заметил Петрус. –Буддийские монахи слушали, как растут горы, а вот я предпочитаю удить рыбу.

Но в такой зной даже красные ленивые рыбины, плававшие почтиу самой поверхности воды, наживку заглатывать не желали. Смена места непомогала. А потому я решил лучше прогуляться по ближнему лесу. И дошел до самыхворот старого заброшенного кладбища, примыкавшего к реке, – ворота эти былиневероятно огромными и совершенно не соответствовали размерам того маленькогоклочка земли, что был отведен под кладбище, – а затем вернулся обратно кПетрусу, который продолжал сидеть с удочкой. Я поинтересовался, знает ли ончто-нибудь про это кладбище.

– Ворота в старину вели в госпиталь для пилигримов, –ответил он. – Он давно закрылся, а потом кому-то пришла в голову идеяиспользовать их в качестве ворот и устроить за ними кладбище.

– Которое тоже оказалось заброшенным.

– Верно. Все в этом мире недолговечно. Когда я поведал ему,как отвратительно он вел себя вчера на свадьбе, осуждая всех присутствующих тамгостей, Петрус изумился. Он начал меня уверять, что все, о чем он говорилвчера, не больше и не меньше того, что мы с ним испытали в жизни сами. Все мыищем Эрос, и затем, когда Эрос превращается в Филос, думаем, что любовь умерла.И не понимаем, что именно Филос может привести нас к высшей форме любви – к Агапе.

– Расскажи мне о ней, – попросил я.

Петрус ответил, что говорить об Агапе не имеет смысла – еенадо пережить. И сегодня, если удастся, он попытается показать мне одну изсторон Агапе. Но чтобы это удалось, окружающий нас мир – так же как с рыбнойловлей – должен быть на нашей стороне, чтобы помочь нам достичь желаемого.

– Вестник помогает тебе, но есть такое, что находится запределами власти и Вестника, и твоих желаний, и тебя самого.

– И что это за вещь?

– Божья искра. То, что принято называть – Удача.

Когда солнце немного ослабило свой нестерпимый жар, мы сновавернулись на Путь Сантьяго. Он шел через поля и виноградники, совершеннобезлюдные в этот час. Мы пересекли шоссе – тоже совершенно пустынное – и сновадвинулись лесом. В отдалении виделся пик горы Сан-Лоренсо, самой высокой точкикоролевства Кастилия. Я очень сильно изменился с того времени, как впервыевстретился с Петрусом в Сен-Жан-Пре-де-Пор. Бразилия и все мои начатые иброшенные на полдороге дела, которые раньше так меня беспокоили, теперьпозабылись начисто. Единственное, что оставалось живо, была моя цель, и каждуюночь я вел долгие разговоры с Астрейном, становившимся все яснее и ближе.

Я видел, как он неизменно присаживается рядом, я заметил,что правое веко его подергивается нервным тиком, а когда я повторял свои доводы,чтобы убедиться – он понял, на губах у него возникала презрительная улыбка. Ещенесколько недель назад – в начале паломничества– я всерьез опасался, что несмогу дойти до конца Пути. В тот день, когда мы проходили через Ронсеваль, меняохватывала глубокая тоска от всего предстоящего, и мне хотелось немедленнопопасть в Сантьяго, вновь завладеть своим мечом и вступить в то, что Петрусназывал «Правый Бой». Но теперь все блага цивилизации, с которыми так труднобыло расстаться, позабылись. И в эту минуту меня занимали только солнце надголовой да неистовое желание познать Агапе.

Мы спустились к ручью, перешли его, с огромным трудомвыбрались на крутой берег. Должно быть, раньше здесь с ревом текла полноводнаяи бурная река, буравившая землю в поисках тайн, скрытых в ее глубоких недрах. Атеперь она стала ручейком, который можно было перейти вброд. Но вырытый еюглубокий каньон – главный итог ее трудов – сохранился, так что подняться напротивоположный берег было совсем нелегко. Верно сказал Петрус несколько часовназад: «Все в этом мире недолговечно». – Петрус, а ты когда-нибудь любил?

Вопрос этот сорвался с моих уст будто сам собой, и я самудивился своей смелости. До сей минуты я почти ничего не знал о личной жизнимоего проводника.

– У меня было много женщин, если ты об этом спрашиваешь. И япо-настоящему любил их всех. Но познать Агапе мне суждено было только с двумя.

Я в ответ рассказал ему, что влюблялся так часто, что дажетревожился тем, что не способен сделать выбор и остановиться. И если дальше всебудет продолжаться в том же духе, то меня ждет одинокая старость, а это менядовольно сильно пугает.