Меня тоже клонило в сон, а потому я решил сразу приступить купражнению. Вылив оставшуюся минералку из пластиковой бутыли на цементный пол,я получил подходящую лужицу. У меня в голове не было никаких соображений о том,что надо делать, да я к этому и не стремился. Присев на корточки, я стал водитьпальцем по поверхности прохладной воды и вскоре почувствовал, что впадаю вгипнотическое состояние, чем-то напоминающее те ощущения, которые испытываешь,глядя на огонь. Я ни о чем не думал, а просто играл – играл с лужицей воды.Провел несколько линий от границ лужи в разные стороны, и она стала похожа намокрое солнце, но полосы скоро исчезли, стекли обратно. Потом я стал хлопатьладонью по центру лужи – и вода брызгала во все стороны, опадая каплями – темнымизвездочками на серой цементной поверхности. Я полностью погрузился в этобесцельное занятие, в упражнение, которое не имело никаких особых целей, нодоставляло мне удовольствие. Мой разум полностью отключился – ощущение,которого раньше удавалось добиться только путем долгих релаксаций и медитаций.В то же самое время где-то глубоко внутри – там, куда не дотягивалось моесознание, во мне, как я чувствовал, пробуждалась некая сила, готовая себяпроявить.

Довольно долго я играл с лужицей – мне было трудно прерватьэто упражнение. Если бы Петрус обучил меня чему-то подобному в самом началепутешествия, то я наверняка счел бы это пустой тратой времени. Но теперь, послетого как я говорил на незнакомых языках и изгонял бесов, лужица воды сталаниточкой – пусть непрочной и хрупкой, – что связывала меня с Млечным Путем,сиявшим над головой. В воде отражались звезды, складываясь в незнакомыесозвездия, и у меня создавалось впечатление, что я не просто так теряю время, асочиняю некий новый язык общения со всей Вселенной. Это был тот самый тайныйязык души, который есть у всех, но мало кем слышим.

Когда я очнулся, было совсем поздно. Лампа над входом вгостиницу была потушена, я бесшумно вернулся в свой номер. В комнате вновьпризвал Астрейна. Он явился и был виден более четко, чем в первый раз, и янемного рассказал ему о мече и о том, чего я хочу добиться в жизни. Пока чтоВестник мне не отвечал, но Петрус объяснял, что, если я каждый день будупризывать Астрейна, он постепенно превратится в живую и активную силу, стоящуюна моей стороне.

Логроньо– один из самых крупных городов на Пути Сантьяго,если не считать Памплону, где мы не останавливались. Когда под вечер дошли доЛогроньо, оказалось, что там намечается большое торжество, и Петрус предложилзадержаться в городе хотя бы до утра.

Привыкнув за это время к тишине и покою сельской местности,я вовсе не пришел в восторг от его идеи. Прошло уже пять дней после того случаяс псом, каждый вечер я призывал Астрейна и выполнял упражнение Воды. За эти дния обрел душевное спокойствие, поскольку осознал, что Путь Сантьяго играетважную роль в моей жизни, и теперь все больше задумывался о том, что будуделать дальше, когда паломничество закончится. Хотя мы пересекали пустыннуюместность и питались кое-как, а дневные переходы были длинными и изнурительными,все это было прекрасно.

Однако, когда мы добрались до Логроньо, все это осталосьпозади. Вместо горячего, но чистого воздуха полей мы вдыхали теперь парыбензина, город наводнили газетчики и телевизионщики, вокруг было полно машин.Петрус зашел в первый попавшийся бар, чтобы выяснить, в чем дело.

– Как, вы не знаете? Полковник М. выдает сегодня дочь замуж!– поведал ему бармен. – На главной площади накроют столы для всех желающих, такчто сегодня я закрываюсь пораньше.

В отеле мест, конечно, не было, но в конце концов мы сумелиустроиться в доме у пожилой семейной пары, на которую произвели впечатлениераковины на рюкзаке Петруса. Приняв душ, я натянул те единственные брюки, чтозахватил с собой, и мы вышли на городскую площадь.

Десятки служащих и официантов, потевших в своих черныхфраках, наводили последний лоск на расставленные по всей площади столы. Группаиспанского телевидения снимала приготовления к свадебному торжеству. Мыдвинулись по узкой улочке, ведущей к приходской церкви Сантьяго Эль Реаль, гдедолжна была начаться церемония.

К церкви стекались толпы принаряженных горожан. От жарыплавился макияж на женских лицах, вертелись и ныли насупленные дети в белыхкостюмчиках. Затрещал фейерверк, огромный черный лимузин подкатил к главномувходу. Это прибыл жених. В церкви нам с Петрусом места уже не нашлось, так чтомы решили вернуться на площадь.

Петрусу захотелось побродить вокруг, и он ушел, а я сел наодну из скамеек, ожидая окончания церемонии и начала банкета. Рядом стоял продавецпопкорна со своим лотком, в надежде подзаработать, когда толпа повалит изцеркви.

– Вы из приглашенных на свадьбу? – поинтересовался продавец.

– Нет, мы пилигримы, идем в Компостелу, – ответил я.

– Из Мадрида туда идет поезд прямого сообщения, а еслиуезжаете в пятницу, то получите бесплатный номер в гостинице.

– Да, но мы совершаем паломничество. Продавец покосился наменя и с почтением в голосе произнес:

– Паломничества совершают только святые.

Я решил не вдаваться в дискуссии по этому вопросу. Онсообщил, что его дочь уже вышла замуж, но потом развелась.

– Во времена Франко нравы были лучше, – пожаловался он. –Тогда семейные узы уважали.

Хотя я и находился в чужой стране – ситуация, когда лучше незаводить разговоры о политике, – но оставить такое без ответа не мог. А потомусообщил, что Франко был диктатор, а потому при нем ничего не могло быть лучше,чем сейчас.

Продавец побагровел.

– Да кто это вы такой, чтобы так говорить?

– Я знаю историю вашей страны. Мне известно, что народ здесьборолся за свободу. Я читал о преступлениях, совершенных франкистами во времягражданской войны в Испании.

– Читали? А я, к вашему сведению, сражался на этой самойвойне! Я имею право говорить, потому что здесь пролилась кровь моих близких. Имне плевать, что вы там вычитали из книг, – меня волнует лишь то, как живет моясемья. Да, я воевал против Франко, но, хоть он и победил, жить стало лучше. Яне бедствую, у меня свой ларек, продаю попкорн. И помогло мне вовсе неправительство социалистов, что находится у власти сейчас. Так тяжко никогда ещене было.

Мне припомнились слова Петруса о том, что люди берут от жизнисущие крохи. Решив не обострять конфликт, я пересел на другую скамейку.

Когда вернулся Петрус, я пересказал ему свой спор спродавцом попкорна.