Птицу. Пусть она как будто летит туда, где вы никогда не были и вряд ли будете. Там ее ожидают вечное блаженство, дивный климат, много жирной и ленивой еды, и вот она туда летит, летит, все никак не может долететь, но когда-нибудь непременно там окажется, чтобы понять, что и на старом месте было неплохо, даже очень хорошо, даже вообще лучше, чем где-либо, и нет здесь никакого блаженства, но туда, назад, тоже уже нельзя, потому что там в кустах у берега сидит охотник с духовым ружьем и ждет. У охотника на щеках полосы белой глины, а в губе акулий клык, а его духовое ружье — самое меткое и дальнобойное в мире, оно всегда точно знает, куда стрелять, чтобы было не насмерть, но больно так, что лучше бы насмерть, только смерти нет. Охотника рисовать не надо, пусть он сидит там, где сидит, не трогайте его, умоляю, иначе он встанет и — раз-два-три-четыре-пять — пойдет меня искать. Рисуйте птицу, и все. Воробья какого-нибудь нарисуйте просто, я не знаю. Да, рисуйте воробья, ну вас к черту.

Уличный фонарь. Под фонарем всегда что-то вьется: мошки, снежинки, капли дождя. Все самое ужасное происходит всегда под фонарем, в его тусклом неживом свете. Ограбить или избить могут и в темноте, а вот разрушить жизнь и убить душу — только под фонарем. Наверное, они, кто убивает душу, хотят видеть, как она умирает, как осколки летят, как ты ползаешь и собираешь их, но для этого-то как раз света недостаточно. Меня тысячу раз убивали под фонарями, пока мне не надоело, и в тысячу первый раз я не стал ждать, я сам убил. Неловко, без изящества — просто опыта у меня тогда было мало, и я вообще думал только о том, чтобы успеть первым. Теперь я действовал бы иначе, но мне уже не до того.

Корабль. Прекрасный белоснежный круизный лайнер, похожий на дом: на таком лайнере непонятно вообще, плывешь ты в море или живешь себе на суше. Или пиратскую бригантину под черными парусами, где и палуба черна от въевшейся крови, как ее ни надраивай. Или дракар викингов, похожий на водяное чудовище, со страшной мордой на носу и сотней страшных морд на палубе. А можно спортивную яхту, на которой сверкают зубами молодые, красивые и здоровые люди, они щурятся от солнца и бликов на воде, на бронзовой коже дрожат соленые капли — и правильно дрожат, потому что вот линия, где солнечный свет кончается и начинается туман, а из тумана им навстречу бесшумно выступит тень, и они успеют увидеть только 101 страшную морду и чью-то рыжую бороду.

Шута. Просто рисуйте шута, ничего объяснять не буду.

Итак, вы нарисовали всё, что нужно. Теперь вырезайте картинки — не по контуру, а большим квадратом, чтобы в этом квадрате обязательно осталась строчка с просьбой позвонить. Укажите номер телефона — можно для этого завести отдельный. Теперь идите и разложите картинки по почтовым ящикам — только не в своем доме, лучше даже в разных. Большинство подъездов сейчас на кодовых замках, так что придется потрудиться.

Идите домой и ждите. Если кто-нибудь все-таки позвонит, поговорите с этим человеком о том, что изображено на доставшемся ему листочке. Ну да, прямо так: я хочу поговорить с вами о фонарях, не вешайте трубку, у меня такое задание. О «Квартале» не рассказывайте, скажите, что нельзя. Объяснитесь как-нибудь. Спросите собеседника, есть ли ему что рассказать о фонарях, если нет, рассказывайте сами. Если собеседнику жалко тратить деньги на разговор, перезвоните ему сами. Если ваш разговор продлится больше 15 минут, хорошо. Если вас сразу обзовут обкуренным психом — плохо. Если вам позвонят несколько человек — хорошо. Если никто не позвонит, значит, ваши рисунки были недостаточно убедительны, мы с вами прощаемся, ступайте и учитесь рисовать так, чтобы корабль по крайней мере не напоминал дерьмо, иначе вам никто никогда не позвонит — сами бы вы стали звонить человеку, который нарисовал вам дерьмо? Остальных сразу хочу предупредить, что шансы на интересный разговор ничтожны — они вообще ничтожны, даже в том случае, если тема близка обоим, такова жизнь. Постарайтесь хоть как-то скрасить этот никому не нужный обмен ничего не значащей информацией. В конце разговора попросите человека повесить рисунок на стену и не снимать до 15 октября. Еще попросите его нарисовать то же самое своей рукой и положить в условленное место, откуда вам надо будет его забрать — чтобы повесить на стену у себя. Скажите собеседнику, что до 15 октября вы больше не должны с ним разговаривать, — там, глядишь, он сам забудет и не станет вам докучать. В конце концов, если вдруг вы захотите, после 15 октября вы сможете сами позвонить ему. Впрочем, если вам этого захочется, значит, вы что-то делали не так. Некоторые связи нужно рвать без сожаления — особенно те, которых действительно жалко, и если вы к концу «Квартала» этому не научитесь, вы не сможете рвать и те, каких не жалко ни капельки.

1.

Сегодня мы попробуем получить свой Килофинансовый Индекс.

Для начала разделите ваш вес в килограммах на Финансовый Индекс (ФИ). Что-то многовато, многовато. Пора или худеть, или богатеть. Чтобы не огорчаться, давайте сделаем наоборот. Разделим ФИ на вес в килограммах. Что-то маловато, маловато. Пора или беднеть, или толстеть. Впрочем, это почти всегда происходит одновременно. Бедняки питаются хлебом, картошкой и макаронами и не ходят в фитнес-клубы.

Знаете что? Давайте умножим вес на ФИ, вычтем рост, умножим на возраст, поделим на число браков, прибавим зарплату и забудем все это, как страшный сон.

2.

Перепечатай те следующий текст.

Многие полагают — и в этом их жестокая ошибка, — что пересочинить себя и добиться успеха можно при помощи так называемого пикапа, то есть, например, пройти по вагону метро, пожелать всем доброго утра (вечера), пронзительно спеть неприятным голосом идиотскую песню или поздравить всех с праздником Преображения Господня по старому стилю. 6 августа по-старому, Преображение Господне. Вероятно, пикаперы искренне полагают, что человек, поздравляющий всех либо поющий в вагоне, побеждает свою робость, а также производит доброе, жизнеутверждающее впечатление, и все бросаются к нему отдавать свои деньги. Это неверно. Побеждает он только свой страх выглядеть идиотом, а в этом для него нет ровно ничего нового, потому что он и так идиот, иначе он не обратился бы к пикаперам. Кроме того, как учит нас долгий опыт жизни, люди не спешат отдавать свои деньги жизнерадостным, доброжелательным существам. Если уж помогать, то, разумеется, тому, кто горько плачет, веч но жалуется, как бы угрожает нам таким же состоянием, если мы не подадим. Веселый, жизнерадостный нищий, идущий по вагону с гармошкой, вызывает желание не столько подать, сколько поддать ему под румяную задницу. А ведь этот нищий только что прошел курсы пикапа, потратил на него последние деньги, а за золотой, элитный пикап с него непременно слупили бы еще, но у него больше нет, и вот гармошка — вагон — пинок.