включая следующие: «... «Старомодные обычаи» и «сатромодные ценности» всё ещё являются лучшим образом жизни» и «Нет ничего плохого в нудистских лагерях». Те, кто предпочитали старомодные ценности причудам и нудистским лагерям определялись как «авторитаристы».

Тест по К-шкале, измерявший степень консерватизма, созданный в 1960-е годы Гленном Вильсоном и Джоном Паттерсоном, использовал в качестве углового камня отношение к джазу. Соединив работы Альтемейера, Вильсона и Паттерсона, мы можем прийти к выводу, что люди, недолюбливающие джаз и лагеря нудистов, являются авторитарными консерваторами. (Иронично, что Адорно написал ряд эссе, в которых выражал глубокое презрение к джазу, заявив, что: «...джаз может быть легко приспособлен фашизмом для использования»). Столь же тенденционзна модель «ригидности правых», которая призвана доказать, по словам одного критика, что либералы «открыты и толерантны», в то время как консерваторы «ограничены, нетолерантны и боятся всего на свете».

 

Теория авторитарной личности была впервые использована в качестве оружия в американской партийной политике в 1950-е годы. В книге «Новые американские правые» Дэниэл Бэлл, Натан Глейзер, Питер Вирек и другие объясняли маккартизм как антиинтеллектуальное восстание рабочих американцев, охваченных беспокойством о своем статусе. Один из авторов «Новых американских правых» был историк Ричард Хофштедтер, который приспособил взятый у школы Адорно термин «псевдоконсервативный».

В нескольких влиятельных книгах и эссе Хофштедтер пытался переписать историю Нового Курса, принизив значение фермерских организаций и организованных промышленных рабочих, чтобы превратить профессиональных реформаторов с высшим образованием в героев американской истории двадцатого века. Иными словами, Хофштедтер пытался определить Новый Курс не как систему демократического плюрализма в рамках государства-маклера, но как технократическую вертикаль. Нильс Джильман замечает: «...если популизм в целом был словом нарицательным для обозначения неправильной разновидности политики, то либералы-антикоммунисты в апогее своей технократической самоуверенности середины века верили в то, что «правильная революция» будет технократической и возглавляться элитами — т. е. именно тем, чьего предшественника, как верил Хофштедтер, он обнаружил в прогресисстком движении , с его приверженностью научному менеджменту, государственной политике, основанной на доказательствах, аттестации и специализации, образования как средства социального контроля и «лучших практик» (тогда они назывались «лучшая система»)».

Частью его проекта по переписыванию американской истории как истории рациональных технократических реформ, которым угрожала опасная демократия, было то, что Хофштедтер дезориентировал целое поколение читателей, убедив их думать об американском популистском аграрном крестовом походе как о, по сути, антисемитском и протофашистском движении. Иона Вейнер пишет, что Хофштедтер «...считал Джо Маккарти потенциальным американским Гитлером и верил, что обнаружил корни американского фашизма среди сельских протестантов в штатах Среднего Запада. Это была история по аналогии — но аналогия была нерабочей». Ошибочный тезис, что маккартизм был возрождением аграрного популизма был опровергнут рядом историков, включая эссе 1959 года К. Ванн Вудварда «Наследие популистов и интеллектуал». В 1967 году фатальный удар хофштедтеровскому использованию теории о беспокойстве о статусе Адорно был нанесён Майклом Полом Роджином, который в книге «Интеллектуалы и Маккарти: радикальный призрак» показал, что основными сторонниками Маккарти были республиканцы из верхней части среднего класса, жившие в пригородах, а не популисты.

Хотя Хофштедтер был плохим историком, он был награждён двумя пулитцеровскими премиями за то, что говорил состоятельным, самодовольным элитам в столичных анклавах то, что они хотели услышать о предполагаемой угрозе со стороны менее образованного мусора. В своём эссе 1966 года Хофштедтер отчеканил фразу «параноидальный стиль американской политики», который и по сей день используется ленивыми журналистами и плохо образованными аналитиками, большинство из которых являются неолибералами или мейнстримными консерваторами, для делегитимизации левых, а также популистов или консерваторов, чьи избиратели являются рабочими или жителями сельской местности.

В 1960-е годы риторика «псевдоконсерватизма» и «беспокойства за статус» и «авторитарной личности» вновь была воскрешена центристской частью демократов и некоторыми умеренными республиканцами, чтобы вымазать в грязи сторонников консервативного республиканского кандидата в президенты Барри Голдуотера в 1964 году как потенциальных фашистов. Такое большое количество американских психологов и психиатров объявило, что кандидат от республиканцев умственно нестабильным, что Американская психологическая ассоциация в 1973 году была вынуждена ввести «правило Голдуотера», запрещавшее своим членам дистанционно ставить диагнозы политикам, которые им не нравятся.

Подобно Трампу в 2016 году Голдуотер рассматривался многими не только как психически нестабильный, но также и как опасный потенциальный тиран, угрожавший американской демократии. Иронично, что Голдуотер — проголосовавший против Акта о гражданских правах 1964 года, хотя голосвал за предыдущие акты о гражданских правах — завершил свою долгую карьеру в республиканской партии изгоем, его клеймило множество консерваторов из-за его защиты прав геев, экологической политики и вражды с религиозными правыми. Недавние исторические исследования показали, что голдуотеровский республиканизм больше был связан с интерсами и ценностями растущего класса деловой элиты и специалистов солнечного пояса, чем популистам из рабочего класса.

 

В 2001 году в «Международном журнале политической психологии» Джон Леви Мартин пришёл к выводу, что ««Авторитарная личность» является, вероятно, одной из самых глубоко ошибочных известных работ по политической психологии» и к ней следует относиться как «...к поучительному примеру когнитивного искажения».

К несчастью, эта давно дискредитированная псевдонаучная работа вместо того, чтобы стать предметом насмешек и забвения, бексонечно перерабатывается и вбрасывается в поток публичного дискурса. В эссе под заголовком «Фашистские попытки Трампа уничтожить демократию» профессор кафедры английского языка и культурологии университета Макмастера Анри Жиро смешивает воедино все клише: «Трамп выпустил на волю то, что теоретик Франкфуртской школы Теодор Адорно назвал «аторитарной личностью», тёмную и угрожающую тайную сторону расистской и тоталитарной психологии и политики. Трамп может не быть Адольфом Гитлером, но у него есть тревожные сходства с ним в его языке и реакционной политике». В январе 2016 года «Политико» было опубликовано эссе кандидата политических наук Мэттью Маквильямса, озаглавленное как «Одна странная черта, позволяющая определить, являетесь ли вы сторонником Трампа»: «Всё верно, электоральная сила Трампа — и его сохраняющая власть — поддерживается, прежде всего, американцами с авторитарными наклонностями».

По мнению Пиппы Норрис, гарвардского политолога: «...авторитарные ценности — те ценности, что поддерживают веру в сильного руководителя, сильное государство и твёрдые закон и порядок. Это традиционные ценности, такие как дом, семья, религия и затем ряд других ценностей, вроде нативизма, важности национального единства, национального сообщества противопоставленного чужакам, всё равно, определяемым ли по гражданству, этническому происхождению или расе».

Стоит остановиться, чтобы поразмыслить над тем, как странно называть устои, разделяемые большинством людей в каждом обществе, «авторитарными». Даже в самых либеральных и демократических либеральных демократиях большинство граждан предпочитает сильных лидеров слабым, сильно государство дряхлому, а «твёрдые закон и порядок» - чему? Слабому закону и порядку? Разгулу преступности?

Список «авторитарных ценностей» Норрис