Среди всех этих работ, не требующих постижения точных наук, только две оплачиваются относительно хорошо — генеральные и операционные менеджеры (100410 долларов в среднем в год) и зарегистрированные медсёстры (70000 долларов в среднем в год). И так выходит, чтоеднственные две профессии, для получения которых требуется высшее образование, согласно Бюро трудовой статистики. Ни одна из прочих профессий, вакансии для которых в США растут больше всего в абсолютных числах, не оплачивается выше, чем работа фельдшера (в среднем 32480 доллара в год).

Если бы «новая экономика» или «экономика знаний» в первую очередь вознаграждала бы образование, а не владение активами, тогда мы могли бы ожидать того, что быстрее всего доходы будут расти у верхних 30%, имеющих степень бакалавра. Но в действительности, наоборот, выгоды от роста сосредоточены среди тех, у кого есть доход с капитала — инвесторов и менеджеров с опционами на акции.

По данным одного исследования в шестнадцати западных демократиях производительность труда росла быстрее, чем средняя реальная заработная плата и социальные льготы, но большая часть от роста доходов перешла в прибыли владельцев и акционеров. Другое исследование тринадцати развитых капиталистических стран показало, что рост реальных зарплат, составлявший 4% в 1970-е годы, составлял менее 1% в промежуток между 1980 и 2005 годом, и одновременно доля заработной платы в доходах упала с 78% до 63%, а остальное составляли доходы от прибылей, процентных ставок, дивидендов и рент. Большие деньги — это не «человеческий капитал», это просто старый капитал. Новая экономика на деле является новой версией старой экономики — менеджерской капиталистической экономики, а не какой-то мифической, нематериальной «экономикой знаний».

Конечно же, нации, у которых есть много инженеров и учёных с большей вероятностью, преуспевают, чем те, у кого их нет. Но даже так в целом работы «экономики знаний» составляют относительно небольшую долю в целом от всех профессий. И это хорошо оплачиваемые и престижные работы, которые не будут вынесены заграницу или переданы иностранным гастарбайтерам, вроде тех, кто работает в США по визе H-1B, которые готовы работать за меньшие деньги, чем местные белые — будут высоко цениться на конкурсах, которые, скорее всего, будут выигрывать богатые потомки семей из высшего класса. Как правило, самые большие прибыли будут продолжать доставаться инвесторам, банкирам и топ-менеджерам, а не учёным или инженерам.

Для американских и европейских рабочих работы будущего преимущественного являются низкооплачиваемыми работами, многие из них — в сфере здравоохранения. В большинстве этих профессий низкие зарплаты вызваны не отсутсвием университетского образования, которое для них не требуется, не отсутствием трудовых навыком, но нехваткой переговорной силы со стороны рабочих.

Географическое перемещение наряду с увеличением доступа к высшему образованию является ещё одной неолиберальной панацеей. Вдобавок к совету научиться кодить гражданам, относящимся к рабочему классу, исповедники конвенциональной мудрости иногда говорят им, что тем требуется переехать в регион залива Сан-Франциско или другие высокотехнологичные хабы, где можно обнаружить множество программистов.

Деловые журналисты и аналитики, на которых повлияло исследование 2015 года экономистов Чан-Тай Си и Энрико Моретти «Почему города имеют значение?», утверждали, что США могли бы быть более производительной страной, если бы ограничения на использование земли позволяли бы большему количеству рабочих переехать в города вроде Сан-Франциско, Сан-Хосе, Нью-Йорк, Бостон и Сиэтл. Есть зерно истины в утверждениях, что агломерационный эффект определённо поможет некоторым городам занять господствующее положение в определённых профессиях и отраслях.

Однако за хайпом потерялась важная оговорка Си и Моретти: «Предположение о межотраслевой мобильности является очевидно неверным в краткосрочной перспективе». Иными словами, ни личная, ни национальная производительность не будут обязательно расти, если роботехник переедет на Уолл-стрит, а брокер — в Кремниевую Долину. Меж тем, дворник или сиделка, переехавшая из маленького города в Нью-Йорк или регион Залива [Сан-Франциско], чтобы заниматься тем же самым, что и дома, будет жить хуже из-за более высокой стоимости жизни.

Вот мы и выясняли, как обстоят дела с неолиберальными панацеями высшего образования, переподготовки и переезда. Несколько более смелые предложения помочь рабочему классу — которые также избегают всякого еретического сомнения в воздействии на трудовой рынок ослабления профсоюзов, выноса производства и массовой иммиграции — включают в себя большую степень перераспределения дохода в форме денежных пособий или налоговых льгот и большие возможности для рабочих открыть свой бизнес.

Предложения о перераспредлении разнятся от расширения налоговых субсидий для наёмных рабочих, как американский налоговый кредит на трудовой доход (EITC)до старой, но периодически воскрешаемой идеи о всеобщем базовом доходе, который позволит всем гражданам жить на уровне прожиточного минимума без необходимости работать. Хотя некоторые незначительные формы более энергичного перераспределния доходов, несомненно, будут использованы во многих западных странах, но предложения массовых денежных пособий обречены.

Покупка политического смирения рабочих, чьи доходы уменьшаются или топчутся на месте, значительным количеством денег требует экономически динамичного сектора народного хозяйства, которые и сделает возможным выплату взяток. В некоторы вариациях сторонники радикального перераспределения утверждают о постоянном существовании высокой ренты на интеллектуальную собственность, стекающейся от мира к техно-магнатам, а также глобальных финансовых рент, стекающихся к финансовым менеджерам. Предполагается, что эти ренты столь высоки и устойчивы, что магнаты и финансовые менеджеры с радостью поделятся ими с прочей частью населения тех национальных государств, где посчастливилось осесть этим менеджерам и магнатам.

На местном уровне нечто в духе такой системы давно существовало в высокотехнологичных центрах вроде Сан-Франциско и таких перевалочных пунктах для финансов как Нью-Йорк и Лондон. Правительства полностью учитывали интересы местных рантье в обмен на их денежные поступления. Но хотя это может работать в нескольких городах-хабах, такая политика не может быть перенесена на уровень обычного национального государства, не говоря уже о национальном государстве размером с континент, где живёт треть миллиарда человек.

Не является совпадением, что рейганизм-клинтонизм и тэтчеризм-блэризм процветали в эру затянувшихся пузырей активов. На некоторые рвемя эти пузыри делали возможными финансировать государственные услуги и перерсапределять доходы за счёт биржевых бумов и пузырей на рынке недвижимости и одновременно позволять богатым сохранять большинство своих прибылей. Но финансовый сектор непостоянен, а глобальная инновационная рента быстро исчезает из-за истечения патентов, воровства интеллектуальной собственности, успехов иностранцев на ниве собственного изобретательства и превращение некогда прорывных отраслей в самые обычные.

Более того, есть слишком много возможностей для уклонения от налогов. Какие миллиардеры и фирмы согласятся на то, чтобы их обложили налогом, чтобы им заплатить за масштабные схемы национального перераспределения? Те, которые прячут свои богатства на Каймановых островах или те, которые, вероятно, скрывают их в Панаме, Джерси или Швейцарии?

Могут ли