Вскоре в комнату поднялась Бланш и заплакала тоже. Она бережно погладила Консуэло по голове, потом увела Аннабелл и послала Томаса за Джосайей. Миллбэнк прибыл спустя полчаса и делал все, чтобы утешить жену. Он как никто знал, как велика ее потеря — Аннабелл самозабвенно любила мать.

Чуть позже пришел врач, выписал свидетельство о смерти, а утром прибыл человек из похоронной конторы. Для прощания с покойной выбрали самое просторное помещение в доме. Джосайя дал объявление о кончине Консуэло в газеты.

В течение всего следующего дня к ним приходили друзья и знакомые, прочитавшие в газетах объявление о смерти Консуэло Уортингтон. Дом снова погрузился в траур — слишком скоро после двойной утраты, случившейся почти три года назад. Аннабелл осталась круглой сиротой. Как сказала ее мать, теперь у нее не было на свете никого, кроме Джосайи. В те дни она цеплялась за него как утопающая, а Джосайя во время отпевания матери в епископальной церкви Святого Томаса не отходил от жены. После похорон Аннабелл не хотела возвращаться в их квартиру и настояла на том, чтобы остаться в доме матери. Аннабелл говорила, что им нужно переехать сюда; конечно, это имело смысл. Джосайя понимал, что в родном доме его жене будет тяжело, но не стал ее отговаривать. Потеря Аннабелл была невосполнимой. Генри Орсон тоже был рядом и утешал Аннабелл как мог. Он приходил к ним, и вдвоем с Джосайей они пытались разговорами отвлечь Аннабелл от грустных мыслей.

Уехала Аннабелл из родительского дома только через месяц. Спальня матери осталась нетронутой. Все вещи Консуэло находились там. Делами семьи и наследством занимался Джосайя. Теперь все семейное состояние принадлежало Аннабелл, включая долю, которая должна была отойти Роберту. Она стала очень богатой женщиной, но это не могло утешить. В марте Джосайя сообщил жене, что одни их знакомые хотели бы купить дом Уортингтонов. Пришедшая в ужас Аннабелл не хотела и слышать о продаже дома, но Джосайя мягко сказал, что в этом доме она никогда не будет счастлива. Здесь она потеряла всех, кого любила, и никогда не избавится от горестных воспоминаний. А предложение хорошее, вряд ли они получат лучшее, если решат продать дом позже. Он понимает, что это причинит Аннабелл боль, но другого выхода нет.

— А где будем жить мы? — спросила Аннабелл. — Твоя квартира мала для большой семьи, а другой дом мне не нужен. — Аннабелл очень не хотела соглашаться с мужем, но понимала, что Джосайя прав. В этом доме она всегда будет видеть тени умерших родителей и брата. Даже если дом наполнится детьми, это не освободит его от печали и скорби, а Аннабелл от тяжелых воспоминаний.

Она говорила об этом с Горти, которая снова ждала ребенка и плохо себя чувствовала. Подруга жаловалась, что Джеймс превратил ее в инкубатор, но ее проблемы по сравнению с проблемами Аннабелл казались незначительными. Преданная Горти считала, что Джосайя был прав: особняк Уортингтонов следовало продать и купить новый дом, не обремененный скорбным прошлым. У Аннабелл разрывалось сердце, но через две недели она все-таки дала согласие. Прежде она и представить себе не могла, что бросит дом, где была так счастлива ребенком, но теперь ее родной дом был наполнен болью и горем. Джосайя говорил, что все сделает сам, и заверял жену, что они найдут или построят новый дом, где будут счастливы. За время траура Аннабелл не вспоминала о своих проблемах, она не могла думать ни о чем, кроме своей потери.

Апрель прошел в сборе вещей в доме Уортингтонов и отправке их на хранение на склад. То, что не представляло Аннабелл интереса, продавалось с аукциона. Все эти хлопоты, разборка родительских вещей повергли молодую женщину в глубокую печаль, Аннабелл плакала не переставая. И слуги, и муж делали все, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей. После смерти матери Аннабелл ни разу не была на Эллис-Айленде. Это очень угнетало ее, но дел в родительском доме было слишком много. Последние вещи увезли на склад в мае; в этот день два года назад Аннабелл и Джосайя обручились. Она покинула дом в июне и стала готовиться к переезду в ньюпортский коттедж, который твердо решила сохранить. Они с Джосайей собирались провести там лето.

Через шесть дней после этого немцы потопили «Лузитанию». Страшная трагедия, унесшая жизни 1198 человек, оживила воспоминания о «Титанике», снова потрясла мир и отняла у Аннабелл еще одного родственника. Двоюродный брат матери Альфред-Гуинн Вандербилт помогал людям садиться в шлюпки так же, как ее отец и брат на «Титанике», и погиб, когда пароход взорвался и через двадцать минут утонул. Через две недели в войну вступила Италия и присоединилась к союзникам. В газетах появились страшные истории об использовании на фронте отравляющего газа и его страшном действии на людей. Начавшийся в Европе хаос был сродни внутреннему состоянию Аннабелл, тому отчаянию, в котором она пребывала в последнее время.

Конец мая она провела в квартире Джосайи, а в июне уехала в Ньюпорт, взяв с собой Бланш и других слуг матери. В конце лета с ними она распрощается; с Аннабелл останутся только Бланш, дворецкий Уильям и Томас.

Джосайя обещал приехать в Ньюпорт в середине июня. В этом году он хотел взять более продолжительный отпуск, он понимал, что нужен Аннабелл. Жена уезжала из города с разбитым сердцем. Родительский дом, который она так любила, уже принадлежал другим.

В Ньюпорте Аннабелл общалась с Горти, которая переехала туда с детьми, няней и матерью раньше обычного. Подруга была на шестом месяце. Аннабелл не часто навещала Горти — она грустила после смерти матери и в Ньюпорте не находила себе места. Все напоминало ей лето после гибели «Титаника». Когда приехал Джосайя, Аннабелл почувствовала себя легче.

Они жили в доме ее матери и подолгу гуляли у моря. Джосайя был таким же задумчивым и молчаливым, как Аннабелл, но Аннабелл не стала допытываться у мужа, что его заботит. Такое случалось и раньше: Джосайя бывал по временам подавленным и даже угнетенным. Обоим было не до веселья. Аннабелл спрашивала, когда приедет Генри, надеясь, что приезд друга улучшит настроение мужа, но он говорил, что не знает.

Спустя неделю после приезда Джосайи они вдвоем сидели у костра. Внезапно муж повернулся к Аннабелл и сказал, что им нужно поговорить. Она улыбнулась и кивнула в ответ. В последнее время их разговоры касались в основном событий в Европе. Джосайя все не решался начать. Аннабелл, забеспокоившись, взглянула на мужа и увидела на его глазах слезы.

— У тебя всё в порядке? — с тревогой спросила она.

Когда Джосайя медленно покачал головой, у Аннабелл сжалось сердце.

— Нет. Не всё.

Аннабелл абсолютно не была готова к тому, что ей предстояло услышать. Поэтому слова Джосайи стали для нее таким же ударом, каким были заголовки газет, кричавшие о гибели «Титаника». Он не знал, с чего начать. Аннабелл положила ладонь на его руку.

— Что случилось? — стараясь не выдать волнения, мягко спросила она.

Аннабелл не могла представить себе, что могло довести его до такого состояния. Джосайя выглядел отчаявшимся. Наконец он сделал глубокий вдох и приступил к рассказу.