Проходит еще сорок пять минут. Солнце уже жарит вовсю. Утихают нетерпеливые автомобильные сигналы. Большинство машин заглушает моторы. Люди, похоже, потеряли надежду сдвинуться с места и не предпринимают никаких действий. Многие выходят из машин и, столпившись на краю дороги, молчаливо стоят, не глядя друг на друга. Другие лежат в тени между автомобилями, словно готовятся заснуть, чтобы, проснувшись, увидеть чистую, без пробок дорогу – как будто сон решает все проблемы! Агата нервно постукивает ладонью по приборной доске, ее беспокойство усиливается. Тот мужчина с сыном так и не возвращается к своей машине. А это означает, что ее теперь придется отбуксировать, и это создаст дополнительные трудности. Агата помнит бунты, которые происходили в Лос-Анджелесе лет двадцать с чем-то назад – более ужасных проблем с дорожным движением на ее памяти не было. Закрыв двери и откинувшись на сиденье, Агата закрывает глаза…

Тридцатью минутами позже, разбуженная громкими криками, которые рикошетом отлетают от боков стоящих вокруг автомобилей, Агата просыпается. Крики доносятся со всех сторон; кто-то пробегает мимо окон ее автомобиля. Потом еще кто-то, и не успевает она сообразить, что к чему, как все превращается в полный хаос. Люди покидают машины и бегут в сторону, противоположную направлению движения. Почему? Агата выбирается из своей машины, чтобы получше разглядеть, что происходит, идет против движения и, наконец, видит причину всеобщего бегства.

Пожар. Черный дым клубами поднимается в утреннее небо, а ниже, в пятидесяти ярдах впереди от нее горит машина. Что ж, у людей есть веская причина для бегства – если машина взорвется и взрыв будет достаточно сильным, возникнет цепная реакция, и тогда начнут взрываться одна за другой все машины, стоящие в пробке. По всему шоссе.

Если Агата чему-то и научилась за долгие годы своей жизни, так это сохранять спокойствие, особенно перед лицом всеобщего хаоса. Дитя шестидесятых, она привыкла не следовать тупо за стадом, а задавать себе и миру нетривиальные вопросы, на которые есть шанс получить нетривиальный ответ.

Она идет наперекор всеобщему бегству, а толпа растет лавиной, захватывая в свой поток тех, кто еще не успел сообразить, что случилось. Она идет по направлению к огню, не обращая внимания на всеобщую истерику. Люди давят друг друга, Агата видит кровоточащие ссадины, синяки.

Но там, где все видят катастрофу, Агата видит шанс. Когда у них с мужем был ломбард, она узнала немало ценных сведений касательно всякого-разного хлама. Дело в том, что к нему стоит присмотреться. В мусоре нет-нет, да и сверкнет сокровище. Бриллиант, который стоит в тысячу раз дороже, чем позолоченное кольцо, в которое он вправлен.

И Агата принимается исследовать брошенные машины в поисках того, что поможет ей уничтожить огонь. В какой машине вернее всего найти огнетушитель? Она подходит к фургону телевизионщиков и распахивает двойные задние дверцы – пусто. Только мотки проводов и всякий мусор. А ситуация тем временем накаляется. Горящая машина взрывается; капот ее взлетает вверх и падает на стоящий рядом грузовик – тот молниеносно воспламеняется. Положение становится угрожающим.

Агата продолжает исследовать автомобили и, наконец, видит фургон электриков. Владельцы фургона давно сбежали, оставив машину открытой. Агата заглядывает внутрь и – вот оно! Огнетушитель, закрепленный на двери. Агата берет его и идет навстречу пламени, жаркому, как все огни ада, выползшего на поверхность земли.

9) Алисса

Мы едем по главной улице Лагуна-Бич, по которой обычно добирались до моря. Я пытаюсь мысленно вернуться к тем временам, когда мы получали удовольствие от этих поездок, но не могу. Все изменилось. Сухой воздух режет лицо. Ноги побаливают, и велосипед начинает казаться орудием пытки, а не спортивным снарядом, предназначенным для прогулок.

Проезжая по главной улице, я могу заглядывать во дворы с безопасного расстояния и замечаю, что кое-где в домах есть электричество. Это меня несколько успокаивает. Значит, работы все-таки ведутся, и проблема будет решена! Башни же сотовой связи пока, вероятно, обесточены, а потому я и не могу дозвониться до родителей. Так я себя утешаю.

– Лучше пока не звонить, – говорит Келтон. – Посадишь аккумулятор, а телефон может понадобиться.

– Возможно, там просто слишком много людей, – высказывает свою версию происходящего Гарретт. – Помнишь, какие толпы стояли лагерем в ожидании последней серии «Звездных войн»? Тогда связи тоже не было.

Вряд ли отец с матерью стали лагерем на берегу, зная, что мы с Гарреттом ждем их дома. И хотя потом, когда все разрешится и родители найдутся, причина может оказаться настолько простой, что мы будем смеяться над нашими страхами, мне становится все труднее и труднее рисовать себе розовые картинки.

Наконец, мы добираемся до городка Лагуна-Бич. Здесь морской воздух, сталкиваясь с сухими воздушными массами побережья, рождает легкую прохладную дымку. Я дышу океаном, ощущая, как его соль заставляет одежду прильнуть к коже. Вдали о берег бьются волны. Шум прибоя всегда меня успокаивал, но теперь тишина, разделяющая два удара волны, кажется мне странной. Тем не менее я бросаю свой велосипед вперед и пролетаю последний отрезок дороги, который выводит нас на бегущее вдоль моря Тихоокеанское шоссе, за которым уже располагается пляж. Я не чувствую ни боли в ногах, ни режущих мозолей на ладонях – мне нужно попасть на этот пляж, увидеть своих родителей, понять, что с ними и с нами все в порядке.

Но когда я пересекаю шоссе и выезжаю на пешеходную набережную, с которой открывается вид на пляж, то резко нажимаю на тормоза и останавливаюсь. Вместо людских толп, которые, как мы предполагали, будут тесниться в очередях к опреснителям, я вижу пустынный песчаный берег, по которому бесцельно слоняются несколько людей – и все. Ближе к кромке воды – несколько грузовиков, в кузовах которых размещены некие машины, но они ничего не производят. Никакой воды. Одна из машин исторгает из себя черный дым, а еще одна вообще лежит на боку.

Бросив велосипед, я спускаюсь на песок. Гарретт и Келтон идут следом. Глаза мои отчаянно всматриваются в берег в поисках родителей.

А затем Гарретт говорит:

– Алисса! Ты слышишь это?

Конечно, я слышу. Звук почти музыкальный и одновременно электронный, не перебиваемый шумом прибоя. Я иду по песку; постепенно звук становится громче, и я понимаю, что источник у этого звука не один, а много. Целый оркестр. И я осознаю, что это за оркестр.

Сотовые телефоны.

Это звонят сотовые телефоны.

Десятки мобил лежат вокруг нас на песке, исторгая из себя зловещую восьмибитовую симфонию. Недошедшие звонки тысяч потерянных душ.

Ни я, ни Келтон, ни Гарретт – никто не знает, как реагировать на то, что мы видим. Пытаясь справиться с шоком, мы стоим и смотрим, как звонящие телефоны корчатся перед нами в вибрациях. И тогда я понимаю, что совсем недавно и я была на другом конце линии, отчаянно надеясь, что кто-нибудь ответит на мои бесконечные звонки. Я протягиваю руку и беру один из телефонов, вибрирующих прямо подо мной. Мгновение держу в руках испачканный в песке «айфон», а затем подношу его к уху.