Затем Толя достал из багажника автомобиля большой моток прочной веревки, приобретенный в магазине по дороге за город. Он не просто связал руки немца, а крепко примотал их к его телу, оставив свободно свисающим длинный конец бечевы. Ноги пленника были свободными.

– Ну, вот теперь давай, оживляй болезного, – обратился он к девушке.

Та поводила под носом немца открытым пузырьком. По салону машины распространился едкий запах нашатыря. Пленник заворочался, скривился, чихнул и открыл глаза. Он совершенно не понимал, где находится и что происходит. Последней отпечатавшейся в его мозгу картиной был аккуратный поребрик автостоянки перед зданием управления военной безопасности. Теперь его взгляд уперся в немигающие темные глаза совершенно незнакомого мужчины, потом переместился вправо и остановился на лице сидящей рядом девушки. Он узнал ее! Взгляд приобрел осмысленность, а пересохшие губы беззвучно зашевелились. Внимательно наблюдавший за пленником Анатолий взял инициативу в свои руки.

– Переводи, Галчонок! – приказал он. – А ты слушай внимательно. И не дергайся! – повысил голос Толя, заметив, что немец усиленно заворочался на сиденье. – Я желаю немедленно получить ответ на один вопрос: где находится русский журналист Талеев? Ясно?

Немец молчал. Толя выждал несколько секунд.

– Ну, на что-то подобное я и рассчитывал, – резюмировал он.

Потом вышел из машины, открыл заднюю дверцу и с такой силой дернул за свободный конец веревки, что пленник, как пробка из бутылки, вылетел наружу и растянулся во весь рост на земле.

– Вставай, вставай! – Толя пинками помог ему подняться на ноги и потянул за собой к мосткам.

Немец, пошатываясь и спотыкаясь, потрусил следом. Под весом двух взрослых мужчин доски скрипели и прогибались. Немец попытался было упереться, но сильный рывок за веревку едва не скинул его в пруд. На краю настила Анатолий ударом по ногам заставил пленника встать на колени. Затем он демонстративно долго и крепко приматывал бечевку к железобетонному блоку и сооружал хитрый морской узел. Так долго, что до немца наконец дошло, какую цель преследует страшный незнакомец своими действиями. Он завертел по сторонам головой и неожиданно громко и тонко закричал.

Толя тут же вытащил из кармана скотч и заклеил пленнику рот.

– Это моя промашка. Хотя все равно никто ничего не услышит. Галя, подойди поближе… А впрочем, не надо, забрызгаешься. Постой на бережку, тут пока переводить нечего. – И он обратился к пленнику. – Ну, может, желаешь что сказать? – Анатолий освободил один край скотча.

– Вас? Вас ист дас?!

Толя вернул скотч на место:

– Да нет, не меня. Тебя, родной. Тебя! Ведь это ты не хочешь беседовать.

С этими словами он сильным ударом в спину сбросил немца с мостков. Тот сразу ушел под воду, а Толя задумчиво посмотрел на оставшийся у его ног груз с привязанной веревкой:

– Не рассчитал глубину, – с видимым сожалением констатировал он. – Надо будет веревку покороче сделать. – Он по-другому перевязал узел и начал сбрасывать блок.

С берега послышался тревожный голос девушки:

– Эй, он там не захлебнется?

Толя посмотрел на обильные пузыри на очистившемся от болотной ряски месте, молча покачал головой, выждал еще секунд пять и потянул за веревку. Над поверхностью воды показалось тело пленника. Анатолий с большим трудом выволок его на хлипкие доски, а сам, тяжело дыша, уселся рядом.

– Вот теперь иди сюда, Галчонок.

Он освободил рот немца от скотча и несколько раз ударил его ладонью по щекам. Бешено вращавшиеся до этого глаза пленника остановились, он натужно закашлялся и едва не захлебнулся хлынувшей через рот водой.

– Это же надо, столько жидкости через нос принять, – Толя удивленно покачал головой, – никогда бы не подумал! Я ж ему рот специально заклеил, чтобы не слишком… А он, видишь, как дорвался! Жажда, однако… Ладно-ладно, еще напьешься. Чтобы сэкономить драгоценное время, я сразу сообщу тебе, что знаю, как ты продал журналиста. И даже за сколько. – Толя назвал сумму, ориентируясь на взятку, полученную начальником мюнстерской полиции. Наверное, он оказался весьма близок к истине, потому что немец даже не попытался возразить. – И о том, что приказ о его задержании в аэропорту ты получил из Москвы. Не прямо, а через соответствующее консульство и, возможно, свое начальство. Но вот «продажа»… Тут твое начальство ничего не знает. Какую байку ты для него приготовил, мне не интересно. Я повторяю и чуть расширяю свой вопрос: где журналист и кто его забрал?

Немец наконец выдавил:

– Я выполнял приказ…

– У-у-у… Ничего-то до тебя не доходит. А уговариватель из меня плохой.

С этими словами Анатолий двумя ногами столкнул с мостков в воду бетонный блок. Пленник успел прореагировать на происходящее лишь коротким всхлипом, выпученными глазами и безуспешной попыткой упереться пятками в мокрые скользкие доски: тяжеленный груз на короткой веревке просто смел его с причала.

– Давай, боевая подруга, придвигайся поближе, будешь помогать мне «рыбку» вытягивать. Я его и первый-то раз с трудом тащил обратно, а теперь с камнем и вовсе в одиночку не справлюсь.

Молодые люди вдвоем ухватились за оставшийся в Толином кулаке конец бечевы и принялись неторопливо тянуть наверх свой ценный груз. Оба окончательно выбились из сил, пока через минуту или полторы не приподняли над водой тело немца. Втащить его на мостки сил не хватило. Еле переводя дыхание, Анатолий выдавил:

– Опять не рассчитал! Теперь слишком коротко. А и груз, и тело одновременно нам не поднять. Придется волоком на берег тащить… Ладно, в третий раз точно угадаю!

– Если… – девушка задыхалась от усилий, – если он второй раз переживет!

– Ну вот, – облегченно выдохнул Толик, когда немец оказался на берегу, – теперь тащи бутылку, что мы купили по дороге. Самый раз принять всем троим!

Немца вернули к жизни через минуту исключительно благодаря изрядному количеству влитой в него местной водки. Молодые люди отхлебнули из бутылки едва ли по паре глотков.

– А теперь, – голос Анатолия стал чуть ли не торжественным, – переходим к завершающему этапу.

Он поколдовал над хитрым узлом, высвободил значительную часть веревки и в одиночку (!) отнес бетонный блок на самый край мостков. Потом за шиворот притащил туда же пленника, уложил рядом с грузом и намотал всю мокрую бечеву ему на шею.

– Вот теперь времени на раздумья у тебя больше не будет. И у меня тоже! Потому что, пока ты в прошлый раз там, – Толя кивнул в сторону пруда, – безмятежно купался, мы еле-еле тебя вдвоем вытащили. Сомневаюсь, что это удастся повторить еще раз. К тому же, чтобы по ненужной жалости не передумать, я отправлю мою помощницу посмотреть, все ли спокойно на дороге. Молчащий пленник превращается для нас в недопустимую обузу. Думаю, тебя здесь очень не скоро отыщут. Да и надо ли это? Особенно тебе… А ты иди, родная, иди.