– Значит, все-таки придется мне туда заходить и «играть спектаклю».

Толя недовольно повертел головой:

– Очень уж рискованно. «Безопасность» все-таки… Может, я пойду, а?

– Да что ты там без знания языка сможешь изобразить?! Они только насторожатся. «Безопасность все-таки», – передразнила она.

– А ты как будто себя за фрау выдать собираешься!

– Во-первых, за фройляйн. А во-вторых, у меня тоже с немецким проблемы, поэтому буду, как в аэропорту, изображать пресс-секретаря российской делегации.

Они уже обо всем переговорили за прошедшее время, поделились друг с другом всеми новостями. Обсудили, точнее, последовательно отвергли несколько родившихся в муках вариантов поиска и захвата так необходимого им сотрудника немецкой службы безопасности. Оба понимали, что он – единственная ниточка, которая может привести их к Талееву.

Сейчас они лениво перебрасывались мало что значащими фразами, продолжая наблюдение. Но это не могло длиться бесконечно долго. Значит, все-таки Галине придется идти на прямой контакт, как бы опасно это ни было. Девушка отстранила бинокль, потерла рукой уставшие глаза, потянулась всем телом, насколько позволяла теснота салона.

– Ну, друг мой Толя…

Она не успела договорить: на ведомственную автостоянку, расположенную слева от здания, завернул серебристый «БМВ» и аккуратно припарковался на свободном месте. Из него вышел высокий мужчина в белой рубашке и узком галстуке. Через его левую руку был небрежно переброшен пиджак. Галя мгновенно прильнула к биноклю.

– Это он! Вот теперь можно подумать, как его брать…

Гюльчатай не сумела договорить.

– Думать-подумать, – сквозь зубы процедил Анатолий, – трясти надо, родная!

Управление внедорожником было в его руках. Мужчине из «БМВ» предстояло пройти метров пять до пешеходного выхода со стоянки, потом повернуть направо и еще метров десять по тротуару до начала ступеней к входным дверям в управление. Причем на первой половине этого участка он не был виден даже случайному наблюдателю из вестибюля здания. А улица, на их счастье, оказалась фантастически пустынной!

Толя тронул машину с места, пересек улицу по длинной дуге и поравнялся с немцем, когда тот шагнул на тротуар, покинув стоянку. Затем резко скомандовал девушке:

– Пригнись!

Та незамедлительно выполнила приказ и уткнулась лицом в собственные колени. Анатолий, потянувшись, освободил стопорный механизм правой передней двери, а затем с силой распахнул ее…

Не медля ни секунды, даже не взглянув на последствия своих действий, он в каком-то акробатическом прыжке прямо из-за руля, минуя скорчившуюся Галину, руками вперед вывалился в открытую правую дверцу на дорогу. Тут же вскочив на ноги, Толя за секунду оценил обстановку: немец, сбитый распахнувшейся автомобильной дверцей, уже стоял на четвереньках, по-собачьи потряхивая головой и готовый вот-вот распрямиться. Еще мгновенье, и…

Толины пальцы коротким тычком воткнулись в незащищенную шею, безошибочно отыскав сонную артерию. Руки мужчины моментально согнулись и безвольное тело распласталось на тротуаре. Анатолий одной рукой ухватил немца за голову, другой – за пояс темно-серых брюк и, как мешок с тряпьем, вбросил в салон автомобиля прямо на колени распрямившейся Гюльчатай. Дверцу он захлопнул ударом ноги, одновременно поднимая с асфальта выпавший пиджак «чекиста». Затем, уже не торопясь и внимательно оглядываясь по сторонам, Толя обошел внедорожник сзади и сел на водительское место. Девушке к этому времени не без труда удалось пристроить находившегося в бессознательном состоянии немца рядом с собой на сиденье.

– Придержи его пока руками, Галчонок, – Анатолий кивнул на пленника, заводя машину, – отъедем пару кварталов и разместимся поудобнее.

Задним ходом внедорожник медленно тронулся с места, потом развернулся на пустынной улице и скрылся за ближайшим поворотом.

Дорогу к заброшенному коровнику в ближайшем пригороде Мюнстера указала Алексеева: та оказалась ей знакома по тайной встрече со своими курдскими «почитателями». Добротное кирпичное здание располагалось метрах в трехстах от дороги рядом с небольшим, заросшим зеленой тиной прудом.

Мощный автомобиль легко преодолел по бездорожью расстояние до коровника и остановился у дальнего входа, совершенно незаметный с трассы. Плененный немец полулежал на заднем сиденье, не подавая никаких признаков жизни, кроме несильного размеренного дыхания.

– Мог бы и поаккуратней его отключить, – недовольно проговорила девушка, – возись теперь…

Она стала перебирать содержимое своей вместительной сумки, отыскивая необходимый препарат.

– Да я вроде бы осторожно, – миролюбиво оправдывался Толик, – хотя там трудно было дозировать усилие. Пришлось работать на стопроцентный результат.

– Ладно, – Галя отыскала нужный пузырек, – в чувство-то я его сейчас приведу, а вот как ты собираешься разговорить немца? Он все-таки не обычный «пациент», имеет за плечами не один десяток лет работы в силовых структурах. Психика у него наверняка весьма устойчивая, а ничего, похожего на скополамин, у меня нет.

– Как же ты так непредусмотрительно?!

– Издеваешься, да? Я, между прочим, тоже недавно с самолета. А «сыворотку правды» пока еще в аптеках не продают.

– Могла бы у своих чернявых и усатых «поклонников» одолжить.

Алексеева только фыркнула, а Толя продолжал:

– Ты у нас, конечно, квалифицированный психолог. Даже диплом есть. Вот только сейчас ты имеешь в виду нормального человека, который, благодаря длительному опыту работы в силовых структурах, «закалил свой дух» и укрепил психику.

– А разве не так?

– Совсем не так. Оговариваюсь сразу – в нашем конкретном случае. Этот немец – двойник. А пожалуй, даже тройной агент. – Девушка согласно покивала. – Психика таких людей, безусловно, нарушена, искажена. У них атрофируются понятия долга, верности, чести. Он уже не просто предал своих. Он уже предал и других, и третьих. И продолжает предавать каждую минуту своей жизни. Никаких мук и угрызений совести нет и в помине. Он живет в этом мире постоянных предательств. Психологический барьер сломан бесповоротно. А значит, – уже совсем буднично закончил Анатолий, – он и мне сейчас расскажет все, что надо. Думаю, – Толя посмотрел на свои часы, – минут через десять.

– А почему не через пять? – ехидно поинтересовалась Галина.

– Можно было бы и через пять, – вполне серьезно ответил Анатолий. – Но для этого у нас просто нет денег. – Он огляделся по сторонам и усмехнулся: – Будем максимально использовать природные особенности ландшафта.

– Что-о-о?

Напарник ничего не ответил, а направился к коровнику и через несколько минут с трудом притащил оттуда тяжелый железобетонный блок. Отнес его к самому берегу пруда и положил на шаткий настил из почерневших от времени истончившихся досок. Настил был длиной метра три, опирался на четыре сваи и низко нависал над буро-зеленой поверхностью водоема. Наверное, когда-то с него ведрами черпали воду, чтобы напоить скот.