Только все это было бы глупо. Так что вся моя тщательная маскировка под старушку пошла прахом. Может быть, у него какое-то особенное чутье? Может, он тайный биоэнергетик? Прощупал меня, вычислил и, уловив мою трепещущую ауру, бросился к этой могиле на крыльях любви?

Я огорченно вздохнула.

— Надо, — лаконично объяснила я свои попытки преображения в другое существо.

— Понятно, — удивил он меня.

— И что тебе понятно?

— Ты не хочешь, чтобы тебя заметили Леша и Ирина, — пожал он плечами.

— Какой догадливый мальчик, — съязвила я. — С такой сметкой можно самому работать сыщиком.

— Ой, нет уж. Тогда мне тоже придется переодеваться в старушку.

— Можно в старичка, — разрешила я.

— Знаешь, если честно, лучше я буду возиться с компьютерами. Они мне понятнее, чем люди…

— Тогда не мешай мне заниматься моим делом. А то сейчас мы привлечем внимание кое-каких особ.

Группа провожающих возле могилы Халивина изрядно поредела. Не было там ни Ирины, ни Людмилы Сергеевны, ни — что уж совсем непонятно — Федора. Все тихо скрылись. Просто какие-то заговорщики! Причем отвлек меня от слежки именно член их компании.

— И где же они все?

Мой вопрос повис в воздухе. Стас начал оглядываться, потом шепотом спросил:

— Кто?

— Твоя мамочка. Ирина. Твой брат. Куда они отчалили дружным строем?

Я чувствовала себя полной идиоткой. Почему они не дослушали оратора? Не скрою, он слишком затянул свое выступление. И речь у него не самая интересная. Но все-таки нужно соблюдать приличия…

Стас опять оглянулся, и на его лице тоже появилось недоумение.

— И правда, — протянул он. — Куда же они подевались?

— Только не надо изображать Коровьева, — заметила я. — Может, у вас семейный клан. Семейка Корлеоне.

— Может быть, и так, — задумчиво согласился он. — Только вот куда они исчезли, я действительно не понимаю…

— Тогда надо идти их искать, — решила я. — Кстати, как ты меня все-таки узнал?

— Ты задумчиво ковыряла в носу, — сообщил он с милой улыбочкой. — Понимаешь, только ты можешь так изящно ковырять в носу, когда задумаешься…

Ах, вот как… Он решил надо мной поиздеваться! Конечно, я могла ответить ему в том же тоне. Но мне было не до шуточек.

— Не ври, — строго заметила я. — Сейчас нам надо быть серьезными…

— О, только не это, — простонал он. — Когда я становлюсь серьезным, я заболеваю. У меня сразу начинается депрессия. И к тому же — если мы будем серьезными, мы наделаем глупостей…

— Каких же это? — поинтересовалась я.

— Сама знаешь — каких…

Его взгляд был многозначительным. Я хмыкнула:

— Ну уж нет. Во-первых, я принципиально не занимаюсь этим на могилах, а во-вторых, проявляй все-таки должное уважение к моим сединам, дорогой. Даже если они поддельные…

Фу, Таня… У тебя получилось, что ты вроде бы и не против, но не сейчас и не в этом месте… Дай бог, чтобы он не понял, почему я решила раскраснеться от смущения. Но Стас все прекрасно понял, и на его лице появилась довольная улыбка Чеширского Кота, объевшегося сливками.

— И вообще, — буркнула я, крайне недовольная собой, — сейчас есть дела поважнее… Тебе не кажется?

— Важнее любви нет ничего, — назидательно изрек он, но, осознав, что спорить со мной бесполезно, печально вздохнул.

— Ладно, пойдем на поиски моих странных родственников. Может быть, нам повезет и мы найдем их.

* * *

Мы шли достаточно быстро.

— Бабушка, вы не устали от непосильного напряжения? — спросил меня Стас.

— Нет, я устала от твоих насмешек над моим неудавшимся образом, — ответила я.

— Да ладно, не переживай. Образ пожилой дамы тебе вполне удался. Просто я слишком хорошо запомнил твои глаза.

На этот раз его взгляд был серьезным.

Я промолчала. Мы уже обшарили почти все кладбище, но никого не нашли.

— Да уж, создается ощущение, что их похитили живые мертвецы, — сказала я, тормозя прямо перед концом ограды, за которой был овраг. Такой песчаный карьер, похожий на американский каньон. В детстве таких каньонов в нашем районе было достаточно, чтобы позволить себе игры в индейцев и ковбоев.

Я с интересом посмотрела на его склон, живо напомнивший мне мои вечные ссадины на коленках. Стас тоже смотрел туда, но как-то напряженно. То, что он там видел, ему не нравилось.

— Что с тобой? — спросила я.

Он не ответил, только показал жестом руки на самое дно. Я присмотрелась.

Слабый крик сорвался с моих губ прежде, чем я успела его заглушить.

Там, на дне карьера, нелепо раскинув руки, лежала фигура. Шея была неестественно вывернута, а руки вцепились в песок в тщетной надежде удержаться в этом мире.

Фигура эта была мне знакома. Человек, который следил за нами. Человек, который украл дискету. Человек, который устроил беспорядок в моей квартире, пытаясь там найти нечто, мне неведомое.

— Леша… — пробормотала я и отвернулась, понимая, что, если я этого не сделаю, меня стошнит.

— Да уж, неплохой триллер, — пробормотал Стас. — Что будем делать, командир?

Я втянула в легкие воздух. Мне было совершенно все равно, что он собирается делать. Сейчас меня куда больше заботило состояние моего организма. Не то чтобы я была совершенно не готова к подобному зрелищу, но если вы думаете, что к виду насильственной смерти можно привыкнуть, то вы заблуждаетесь.

— Не знаю, — нашла в себе силы пробормотать я. — Наверное, нужно вызвать милицию. Нельзя же оставлять его тут валяться.

— И как ты объяснишь им свой нестандартный вид? — поинтересовался Стас.

— А никак. Объясняться будешь ты. А я постараюсь незаметно исчезнуть и объявиться уже возле твоих родственничков. Интересно, кто же его прихлопнул?

— Загадка для особо умных, — пожал он плечами. — Я никогда не пытался разгадывать головоломки из серии «Инспектор Варнике». Это у тебя нездоровый интерес к подобным развлечениям. Своего рода страсть.

— Не страсть, а особенности профессии, — возразила я. — Страстей у меня нет. Мой знакомый священник объяснил мне, что иметь страсти вельми грешно.

Бредовость ситуации заключалась в том, что мы смотрели на дно оврага, где лежал мертвый Леша, и, как ни в чем не бывало, разговаривали. Откуда у моего нового друга такое спокойствие? Более того, моя тошнота улеглась, и теперь я чувствовала себя уже не космонавтом, плохо переносящим гравитацию после долгой невесомости, а вполне нормальным человеком. Только в ушах что-то позванивало, но с этим можно было смириться.