— Ах да… Ну что ж, господа, служить с вами доставляет мне истинное удовольствие.

Борт флагмана сводного десантного флота Империи

8 мая 2028 года.

Мастер-майор Кэлви, командир эскадрильи аэрокосмических машин, приданной учебной базе, а позже сводному десантному полку, прикоснулся к входному сенсору личной каюты генерала. Кентий открыл сам, встретив офицера прямо у входа, хотя мог бы открыть дверь дистанционно. Последние события оказали заметное влияние на взаимоотношения людей, сделав их менее формальными.

— Проходите, мастер-майор. Если хотите, могу угостить вас фруктовым клю.

Кэлви знал слабость генерала к этому напитку и не стал отказываться.

Разлив ароматный клю по чашкам, генерал перешел к теме, ради которой пригласил к себе командира эскадрильи.

— Пора подводить итоги, мастер-майор… довольно печальные итоги.

— Так точно, господин Генерал. В эскадрилье осталось три истребителя и один штурмовик. Бомберы погибли все. Машины нуждаются в серьезном ремонте.

— Я знаю. Вы присылали отчет. Такие потери у всех, Кэлви. К сожалению, у всех.

— Но мы ведь живы, господин командующий. Значит, еще не все потеряно.

— Командующий теперь адмирал Трий, но вы правы, конечно. Вы подготовили представление на награждение отличившихся в боях? — сменил тему генерал.

— Еще утром, господин генерал, но ждал личной встречи.

— Скидывайте мне на планшет… Так. Посмертно, посмертно… да, это даже не обсуждается, — проговорил генерал, ставя положительные резолюции на награждение погибших пилотов, — Ага, лид-лейтенант Корра. Ранение в бою, три уничтоженных и две поврежденных наземных машины противника, успешно выполненное задание по прикрытию самолетов союзников и выпущенных ими ракет… Это так самая девочка, которая плохо понимает приказы?

— Ну, не совсем, господин генерал. Она не получала прямого приказа не вступать в бой. Только рекомендацию.

— Защищаете своих людей? Это правильно, мастер-майор. Будем считать, что вы меня убедили. Утверждаю. И внеочередное звание тоже. Смотрим дальше… Ну, по мастер-лейтенанту вопросов нет, заслужил. Здесь тоже все ясно… Э…Что?!! А это что, Кэлви?!!

— Представление к ордену за особые заслуги перед Империей, господин генерал.

— Но… Вы надо мной издеваетесь?! Да это и не ваш человек, в конце концов. Я думаю, его есть кому наградить.

— Господин генерал… это действительно не мой подчиненный. Но он спас в бою офицера имперского флота. Офицера моей эскадрильи. С риском для жизни. С риском, практически несовместимым с жизнью. В него кронс в упор стрелял. И сбил. А он вынес лид-лейтенанта с поля боя, и потом доставил к нам с помощью своих соотечественников. И главное, он совершенно не обязан был это делать. Он не давал присягу Императору. Он вообще не гражданин Империи. Простой пилот земной армии, который даже от своего командования такого приказа не получал. Он сделал это сам. САМ, понимаете. По собственной инициативе, хотя мог бы просто улететь. Танк этот уже никакой опасности для прикрываемой им колонны не представлял. Я проверил по статуту ордена. Все подходит идеально.

Генерал задумчиво сделал глоток своего любимого фруктового напитка, посмотрел на командира пилотов и усмехнулся уголком губ.

— Ну что ж, мастер-майор. Награждение этим орденом я не могу утвердить своей властью. Нужна виза адмирала Трия. Сегодня я буду у него на флагмане, и список офицеров, представленных к высшим наградам Империи за эту операцию, как раз одна из тем нашей встречи. Не только вам, Кэлви, интересно посмотреть, как начальство роняет челюсть в пол от неожиданности.

Окрестности от города Выборг в сорока километрах от российско-финской границы.

Авиабаза ВКС России

9 мая 2028 года.

Девятое мая. День Победы. Победы в той далекой войне, живых свидетелей которой практически уже не осталось. Но память жива, и торжественное построение на летном поле с речью командира базы, флагом, и торжественным маршем личного состава должно состояться независимо от того, висят ли на орбите инопланетные линкоры и авианосцы, или нет. Это в разрушенной орбитальными ударами Москве можно перенести парад на 24 июня, как это было в победном 1945 году, а здесь, на авиабазе под Выборгом, все состоится сейчас.

Виктор стоял в офицерском строю на фоне немногих оставшихся целыми вертолетов и слушал необычную для таких мероприятий речь полковника Крымского. Слишком свежи еще были воспоминания, и не мог полковник не провести параллели между той войной и той Победой и последними событиями. Но закончить речь полковнику не дали.

Над летным полем базы неспешно прошли два истребителя союзников. Обдав стоящих в строю людей легкой волной теплого воздуха, они не торопясь совершили поворот и опустились на ВПП метрах в пятидесяти от молча смотрящих на них землян. Из раскрывшихся кабин выбрались пилоты. Шлемы они оставили в своих машинах и быстрым шагом, но без лишней спешки направились к людям. Высокого светловолосого пилота, идущего чуть впереди, Виктор видел впервые, а вот второго, вернее вторую, он узнал сразу. Забыть огромные зеленые глаза, глянувшие на него из-под забрала летного шлема в горящем финском лесу, Виктор даже и не пытался, понимая, что все равно бесполезно. Метров за десять до офицерского строя пилоты перешли на непривычный русскому глазу строевой шаг. В четырех шагах от небольшой переносной трибуны, в которой так и стоял полковник Крымский, они остановились и синхронно бросили руки к головам в воинском приветствии, практически не отличимом от российского. Вот только «к пустой голове»…, но им это точно простительно. Поприветствовав старшего начальника, не растерявшегося и тоже козырнувшего в ответ, они потеряли к нему интерес и развернулись к строю офицеров.

Все так же строевым шагом оба пилота приблизились и замерли точно напротив Виктора. Мужчина выглядел лет на тридцать пять и сохранял на лице серьезность и торжественность, а девушка улыбалась. Просто улыбалась, не пытаясь играть в торжественность момента. Виктору казалось, что он слышит, как напряженно скрипят шеи товарищей, изо всех сил пытающихся заставить себя не пялиться на союзников, и особенно на союзницу, сохраняя приличествующую офицерскому строю невозмутимость.

Высокий пилот достал из пристегнутого к скафандру небольшого контейнера футляр размером с ладонь и лист чуть больше стандартного А4. Бумага это, или пластик, или еще что, Виктор не понял, но выглядел лист до неприличия официально и солидно. Нет, гербовых печатей или каких-то еще земных канцеляризмов Виктор не увидел, но от документа прямо-таки исходила аура причастности к высшим кругам власти.

И тут впервые люди услышали голос чужака. Обычный мужской голос, зачитывающий по-русски, с едва уловимым акцентом, текст с листа, разделенного, как международный контракт, на два столбца, один из которых оказался набранным на русском языке, а второй пестрел совершенно неудобоваримыми кракозябрами. В верхнем левом углу документа размещалось небольшое изображение, рассмотреть которое у Виктора толком не получилось.