Конгресс поставил нас в положение, в котором мы не могли его выполнить.

И каковы бы ни были слабые места южновьетнамской армии, психологический удар в связи с неполучением какой бы то ни было военной помощи, не говоря уже о материальном ударе, был довольно существенным.

Идея проводить внешнюю политику, опираясь на доверие к Америке, теперь традиционно высмеивается. Но это был один из основных элементов вьетнамской войны, потому что потенциальные союзники, фактические союзники, подвергавшиеся угрозе страны должны были оценить свое будущее с точки зрения состояния американских дел во Вьетнаме.

В то время как вы делали попытки поддерживать мирное соглашение с Вьетнамом, конгресс предпринял свои собственные действия. Как это могло повлиять на ситуацию в других местах?

Ну, страны, которые находились под американской гарантией или имели союзнические отношения, считали, что они должны были обесценить американские обязательства. И силы внутри стран, думавших о свержении существующих политических институтов, которые, по их мнению, были защищены американскими союзами и дружбой, действовали смелее, оказывая давление.

Глава восьмая

Первые достижения на Ближнем Востоке

Часто возникают невероятные позитивные элементы из всяких кризисов. Как однажды заметил президент Никсон, один и тот же иероглиф обозначает как слово «кризис», так и слово «возможность».

Так было с войной Судного дня, Йом Кипур, в октябре 1973 года. Она возникла на фоне 25 лет враждебности между Тель-Авивом и Каиром и в результате опоры арабов на советские вооружения. Когда Египет сделал значительные шаги вперед, а потом Израиль полностью изменил ход событий, угрожая уничтожить египетские вооруженные силы, Киссинджер ухватился за возможность для своей дипломатии.

Он немедленно предпринял шаги, чтобы заморозить поле битвы через прекращение огня на тонком этапе, когда Израиль был отрезвлен в результате начальных неудач, а Египет почувствовал, что он заслужил уважение. Обе стороны были готовы провести переговоры. Соединенные Штаты показали, что только посредничество Вашингтона, а не советские вооружения, может привести к прогрессу.

Как Киссинджер писал в «Восстановленном мире», человек иногда может «проложить маршрут через бурные воды, где буйство элементов передает вдохновение через потребность в выживании».

* * *

Как это повлияло на ситуацию на Ближнем Востоке? Поскольку вы сместились с Вьетнама на Ближний Восток, каково было воздействие на арабо-израильскую войну 1973 года в плане борьбы за американский авторитет, за союзников и противников?

Ну, я утверждал бы, что готовность стран начать войну на Ближнем Востоке, конечно, включала учет того, что Соединенные Штаты не могли бы иметь возможности защищать своих традиционных союзников.

Поскольку вы имели дело с Вьетнамом, Советским Союзом, соглашениями о контроле над вооружениями и Китаем, то за первые несколько лет работы администрация Никсона, как представляется, не занимались вплотную Ближним Востоком. Почему это было?

Прежде всего, я был советником по вопросам безопасности, а не государственным секретарем, и мои приоритеты были в значительной степени обозначены президентом Никсоном. Президент Никсон в те годы считал, что он позволит Государственному департаменту заниматься Ближним Востоком, потому что он полагал, что любой прогресс мог бы быть достигнут только на обычных переговорах, и это не требовало постоянного президентского участия. Таким образом, за первые несколько лет мы отслеживали переговоры из Белого дома и вмешались только по определенным ключевым вопросам. Но мы на самом деле не вели никакие переговоры из Белого дома.

Что изменилось с войной в октябре 1973 года? Почему Никсон и вы почувствовали, что появляется возможность для дипломатии?

Мы всегда придерживались мнения о том, что прорыв на переговорах произойдет, когда одна из арабских стран придет к выводу о том, что советская военная поддержка не поможет добиться нужных ей целей. В 1969 году я дал пресс-конференцию, на которой сказал, что в наши намерения входит вытеснение русского военного присутствия с Ближнего Востока. Было неблагоразумно объявлять об этом, но это являлось нашей стратегией. На самом деле Никсон был готов ждать четыре года, прежде чем он мог осуществить это.

Вот как можно кратко обрисовать ситуацию, какой она была в первые годы работы администрации Никсона: все ключевые арабские страны, кроме Иордании и Саудовской Аравии, были или явно, или косвенно союзниками Советского Союза. Все страны, граничащие с Израилем, получали свою ключевую военную технику из Советского Союза. Они и Советский Союз голосовали вместе в ООН. Таким образом, мы не рассчитывали, что мог бы быть хоть какой-то прогресс на переговорах, пока какая-то крупная арабская страна не вышла бы из этой череды. Саудовская Аравия была постоянным другом Соединенных Штатов, но сама по себе идоологически и очень враждебно настроена по отношению к Израилю.

Такова была расстановка сил. Мы считали, что когда война началась, то появилась возможность убедить арабский мир в том, что Америка может быть основным фактором в мирном урегулировании. У нас были некоторые признаки этого перед тем, когда (Анвар) Садат направил своего советника по вопросам национальной безопасности в Вашингтон, чтобы начать предварительные обсуждения между Соединенными Штатами и Египтом. Но та миссия произошла незадолго до американских и израильских выборов, так что мы отложили поиски прорыва на период после выборов.

Но мы на самом деле вели те беседы в расчете на то, что к концу 1973 года будет возможен дипломатический прорыв. Таким образом, когда вместо этого Египет и Сирия напали на Израиль, мы решили использовать это как возможность попытки добиться прорыва. В самом начале войны наше суждение – не столько Никсона и мое собственное, но также и ЦРУ, и военных – все мы считали, что арабская сторона потерпит сокрушительное поражение и что очень быстро израильские военные окажутся глубоко на территории Египта и Сирии. Поэтому мы предложили в первый день войны возвращение к ранее существовавшему статус-кво и прекращению огня, что было способом демонстрации того, что Соединенные Штаты хотят, чтобы урегулирование началось со статус-кво.

Случилось так, что египетское и сирийское внезапное нападение привело к захвату некоторой значительной территории, так что изменилась сама по себе модель ведения переговоров. Но мы поддерживали почти ежедневный контакт с Египтом, предупреждая их следующей темой: «Вы ведете войну советским оружием. Следует иметь в виду, что вам придется заключить мир с американской дипломатией». И поэтому в этой войне мы не видели того, что произошло в войне 1967 года, массовых манифестаций в столицах арабских стран против Америки. Напротив, группа арабских министров иностранных дел прибыла в Вашингтон сразу же после войны.

Во время войны нам удалось утвердиться в качестве посредников между арабской и