— И не куришь? Подумать только — все эти годы я умоляла тебя бросить, а ты утверждал, что это невозможно. И вдруг — запросто!

— Ага, так оно и бывает, просто немножко силы воли. И обратимая амнезия. Может, я всё-таки возьму тебе черничный маффин или ещё что-нибудь?

— Когда это я ела черничные маффины?

— Не знаю. У меня сейчас не хватит ёмкости мозга вспомнить про маффины.

— Прости, я забыла.

— Э, нет, это моя коронная фраза.

— Слушай, а что ты вообще помнишь? Если тебе удалось вспомнить каникулы, когда ты проигнорировал штормовое предупреждение, и как нас высадили из поезда… выходит, память начала возвращаться?

Я вспомнил, как она кричит на меня из-за пожарной сигнализации.

— Ну, не то чтобы…

— Что ж, может, оно и к лучшему.

— Я не помню, из-за чего мы расстались, — но кажется, что это ужасно глупо. И тогда в суде я говорил совершенно серьёзно. О том, что нам нужен ещё один шанс…

— Прекрати, Воган. Мы достаточно долго пытались спасти наш брак. Всё кончилось давным-давно. — Она отставила чашку, и вдруг поведение её изменилось, словно она решила перестать сдерживаться и вести себя по-взрослому. — Господи, как вспомню, сколько мне пришлось вытерпеть!

— Эй, дело не только во мне, ты сама знаешь! — У меня не было аргументов для возражений, но не хотелось отвечать за то, о чём даже не помнил. — Для того чтобы семья распалась, нужны как минимум двое.

— Да, вот и доктор Криппен так сказал…

— Кстати, я помню ещё кое-что, — торжествующе заявил я. — Помню, что ты приходила в ярость из-за всякой ерунды. Прямо в мегеру превратилась только потому, что я забыл сменить батарейку в пожарной сигнализации…

— Ерунды?

— В широком смысле. Не понимаю, почему столько шума из-за этого.

Она посмотрела на меня как на полного идиота:

— Потому что случился пожар.

Я подумал было, что это шутка. Слишком много времени провел в обществе Гэри.

— Что?

— Потому что случился пожар. Поэтому я и пришла в ярость. Мы уже спали, а на кухне начался пожар, и сигнализация не сработала, потому что ты вытащил батарейку.

Да, следует полностью владеть информацией, а уж потом бросаться в спор.

— Чёрт, звучит жутко. Я… совсем не помню этого… — пробормотал я.

— Но тем не менее помнишь, что я пришла в ярость?

— Смутно… Мы выскочили на улицу?

— Разумеется, поскольку наш дом полыхал огнём. Всё семейство торчало в саду в одних пижамах, пока пожарные выбрасывали наружу тлеющую мебель.

Я попытался представить эту сцену, но тщетно.

— Чтоб я пропал… А кто поднял тревогу?

— Я разбудила детей, когда ты растолкал меня и спросил, не чувствую ли я запах дыма.

— Ну, по крайней мере, тревогу поднял я.

— Разбудил меня и говоришь: «Чувствуешь, дымом тянет?» Я тут же подскочила и бросилась к детям.

— Но ведь это я почувствовал запах? Это ведь как-то компенсирует конфуз с батарейкой?

— Нисколько! Мы все могли погибнуть! Пришлось полностью переоборудовать кухню! И всего этого можно было избежать…

— А вдруг я почувствовал запах раньше, чем сработала бы сигнализация и…

— Отлично — ты настоящий герой! Давайте теперь перепишем историю. Вот я дура — всё перепутала.

Я не мог отделаться от чувства, что именно сейчас происходит наша первая размолвка, но счёл за лучшее об этом не упоминать.

— Роза для мадама? — предложил лоточник с сильным восточноевропейским акцентом. Аромат цветов терялся в клубах табачного дыма от сигареты, свисавшей из уголка его рта.

— Нет, спасибо.

— Эй, мадама, он что, вас не люблять? Не хотеть закупить романтийный цветок?

— Нет, благодарю.

Торговец удалился, но его вмешательство в беседу, похоже, немного разрядило атмосферу.

— Невозможно просто забыть обо всём и начать сначала, Воган.

— Но именно это и произошло! Ладно, пускай пока забыл только я, но и ты сможешь. Просто ты забыла, как хорошо нам было вместе. И тогда в суде я говорил именно то, что хотел.

— Ты уцепился за романтическую идею «Воган и его счастливая жена», потому что изо всех сил стремишься возродить свое прошлое, и это понятно. Но прошлое вовсе не таково, каким ты его вообразил. Невозможно оставить только счастливые моменты. Ведь мы не только резвились в упавшей палатке, уж поверь.

— Я думаю не о прошлом, а о будущем. Когда я впервые увидел тебя и наш дом, который мы вместе создавали… Если бы ты могла взглянуть на всё свежим взглядом, как я, ты бы ни за что не захотела с этим расстаться.

— Да, но твой взгляд не видит тебя в этой картине. Это как разглядывать симпатичные домишки вдоль шоссе, проносясь мимо на автомобиле. «Как бы я хотел здесь поселиться».

Издалека донеслись аплодисменты, словно комплимент её оригинальному сравнению.

— Но послушай, люди меняются, — взмолился я. — И я определённо изменился. И очень сожалею, что причинял тебе боль, когда у нас начались размолвки. Не понимаю, почему я так вёл себя. Единственное утешение — ситуация была настолько травмирующей, что мой мозг полностью стёр информацию об этом. И теперь единственное, что я помню, — восторг, который испытал при нашей первой встрече.

— Погоди, пока вернутся остальные воспоминания. Ты не любишь меня, Воган. Это твоё сознание так шутит с тобой.

Цветочник, не добившись успеха, направился к следующему кафе.

— Простите! — окликнул я его.

— Воган, нет!

— Сколько стоят ваши розы?

— Четыре фунта по штуке, — подскочил он. — Прекрасный розы для прекрасный мадама.

— Воган, не смей покупать мне розу.

Но желтые от никотина пальцы уже вытаскивали из корзинки упакованное в целлофан свидетельство любви.

— Нет, нет, — остановил я. — Пятьдесят фунтов за всю корзину.

— Все?

— Воган, ты напрасно тратишь деньги.

— Шестьдесят фунтов!

— Пятьдесят, и ваш рабочий день окончен.

Мужик невозмутимо кивнул и торопливо обменял банкноты в моей руке на охапку чахлых красных роз.

— Он вам очень сильно полюблять.

— Мы вообще-то разводимся, — буркнула Мадлен.

— Ваш жена — он такой веселый! — рассмеялся торговец.

Ни я, ни Мэдди его не поддержали. Мой театральный жест разозлил её ещё больше, и она торопливо просматривала листок со списком неотложных практических дел. Наша дальнейшая жизнь предполагала некоторое взаимодействие, но оставаться моим другом она не желала.