Хозяин не появлялся. Наверное, никак не вылезет из своих бухгалтерских книг. Должно быть, у него сегодня удачный денек. Как и у Смока.

Джеймс Мокси, подумал Смок.

С одной стороны, это была просто еще одна работенка. Ничем не отличающаяся от других. Но было в ней нечто особое, особо привлекательное. Имя Мокси жгло сердце Смока. Ведь Мокси – легенда Большой дороги, и прославился он именно тогда, когда Смок расстался с ногами. А ведь Смок был так близок к самой вершине славы! И сам мог бы стать легендой Большой дороги, но явился Джеймс Мокси и затмил его.

Закончив работу в Макатуне, Смок обнаружил под седлом своей лошади сложенный вчетверо лист бумаги. Иногда именно так действуют заказчики на Большой дороге: как следует запрятанная записка, переданное тайком сообщение. Еще одна работенка, но с Джеймсом Мокси придется попотеть.

В Абберстоне он показал все, на что был способен. Чертов трюкач!

Ну что ж, Смоку всякие фокусы-покусы тоже не в новинку. Не раз стоял он в шумной толпе, глядя, как странствующие циркачи катят мимо на своих повозках. Знал он и что такое настоящая ловкость рук. Будь это не так, вряд ли он смог бы так ловко управляться со своими протезами – они ведь тоже в его руках подобны реквизиту фокусника. То явятся, то растворятся. То вновь явятся! И тем не менее в том, что Мокси проделал в Абберстоне, было нечто непостижимое. Смок знал, что мужчина может заставить женщину летать. Некоторым удавалось прятать слонов в кармане жилета. Но что все-таки сделал Мокси, чтобы победить в той дуэли? Ведь он даже не удосужился достать свою пушку.

Теперь оба протеза стояли на полу, и Смок, ерзая по табурету, умостился так, что концы его культей оказались прямо над ними. Подхватил петли на конце шнурков и протащил их внутри штанин до отверстий, которые давным-давно проделал в своих карманах. Закрепил и начал сползать с табурета – так чтобы в конце концов культи оказались аккурат на кусках ткани, которыми он выстлал выемки в протезах. Добился желаемого и принялся крепить ремни протезов к ногам и поясу. Мозоли побаливали, Смок поморщился.

Закончив, он раскатал штанины и в тусклом свете комнаты внимательно осмотрел результат своих стараний.

Presto!

Сунув руки в карманы, он нащупал петли шнурков и слегка потянул. Клапаны на башмаках открылись, выплеснув немного горючки на пол. Вся конструкция работала безупречно.

Что бы там Смок ни пел про Мокси, он знал, что в абберстонской истории было нечто, что находилось за пределами его понимания. Возможно, оттого что он так и не удосужился перекинуться словцом с понимающими людьми. А может, главное для Смока было совсем не это, и его интересовал не взлет Мокси, а его, Смока, собственное падение?

Обливаясь потом, Горючка Смок принялся раскачиваться из стороны в сторону, испытывая себя на равновесие. Скверная будет шутка, если, выйдя в магазин, он грохнется на пол и разольет всю горючку прямо на глазах хозяина.

Такое с ним уже случалось.

Смок вытянул руки вперед. Наклонился вперед, потом назад. Неплохо. Да просто отлично!

Он поднес к лицу грязный кусок ткани и вдохнул, поморщившись от резкого запаха.

Джеймс Мокси, – произнес он про себя уверенным, как никогда, тоном. – Я тоже мастак на всякие трюки.

Мотнув головой, Смок открыл деревянную дверь и поковылял назад в магазин.

– Сколько вы взяли? – спросил, увидев его, хозяин.

Смок недовольно ухмыльнулся:

– Это не то, что мне нужно.

Хозяин пристально изучал его, оглядывая с ног до головы.

– Вот как? Что же вы там так долго делали? – спросил он.

– Ко всему нужно подходить серьезно, – ответил Смок. – У вас хорошая горючка. Вот только мне она не подходит.

Кирк, не отрываясь, смотрел на этого странного хромца без шляпы, который уходил из его магазина с пустыми руками.

Выйдя на мощенный досками тротуар, Смок сделал с десяток шагов и завернул в таверну. Несколько пар глаз местных завсегдатаев уставились на него.

– Спички есть? – спросил он у стойки.

– Естественно. Пива к спичкам не хотите?

– Нельзя ли просто коробок спичек?

– Возьмите и пива! – настаивал бармен.

– Я подумаю.

Бармен стал обслуживать другого посетителя, а Смок развернулся и поковылял к выходу. Двое мужчин, сидящих за столом, проследили за ним внимательным взглядом. Наверняка они слышали о нем. Многие слышали.

Только тогда, когда Смок, взгромоздившись на свою лошадь, уже двигался на север, бармен заметил, что со стоящего на стойке подноса исчез коробок спичек.

Но Смок был уже далеко, напевая себе под нос очередной куплет:

В то время как Фарра, отправив телеграмму Джеймсу Мокси (ей с трудом верилось, что она это сделала, и она вряд ли могла отчетливо сказать себе, зачем она так поступила – просто ей показалось, что Мокси должен знать о том, что произошло), возвращалась домой, ее муж, Клайд, лихо сражался со своим похмельем – глотал стакан за стаканом в местной таверне под названием «Каракуль». Но, несмотря на объемы принятого на грудь, алкоголь его не брал, а из головы не выходила история, рассказанная ему женой накануне – о хозяйке, безжизненное тело которой она видела в подвале дома Эверсов. История вывела Клайда из себя, хотя он и подозревал, что произошло это главным образом из-за манеры, в которой Фарра эту историю изложила. Клайд никогда не видел, чтобы кто-то проливал так много слез по поводу совершенно посторонних людей.

Подняв стакан к губам, Клайд пригубил виски.

– Не рановато ты сегодня, Клайд? – спросил Билл, бармен.

Клайд бросил взгляд через плечо на пустую таверну, словно надеялся на поддержку, но в таверне не было ни души.

– У меня выдалась длинная ночь, – ответил он, – и столь же длинное утро.

Клайд поставил стакан на стойку, и сейчас же двери таверны отворились и пропустили внутрь Хэнка Джеймса и Лукаса Моргана. Клайд знал их как могильщиков, работавших у Мандерса, и не раз в неясном свете таверны, под звуки игравшей здесь музыки болтал с ними о смерти. Но сегодня их кряжистые фигуры напомнили ему только о Фарре – ведь это ее хозяйка сыграла в ящик и скоро окажется в могиле, вырытой этой парочкой.

– Привет, Билл, – сказал Лукас, усевшись через табурет от Клайда. Повернулся к мужу Фарры и приветственно тронул поля шляпы, на что Клайд ответил кивком. Хэнк повторил жест приятеля. Парочка ничего не заказывала, но Билл тем не менее поставил перед каждым по порции виски.