– Ваша история меня пугает, – произнес Дуайт.

– Еще бы!

– Я за свои деньги хочу получить только то, что мне нужно.

Покрытое морщинами лицо Лафайетт расплылось в улыбке. Дуайт никогда не обращал внимания на то, насколько глубоко утонули в глазницах ее глаза.

– Кого бы вы ни нанимали, он обязан быть чуть-чуть сумасшедшим, – сказала женщина.

– Но вы говорили, что он калека.

– И что с того?

Дуайт покачал головой.

Но Лафайетт тронула его за плечо:

– Это то, что вам нужно, Эверс.

– Мне нужно, чтобы все было сделано как можно быстрее.

– Мой человек поймает его. Тот даже не успеет добраться до Хэрроуза. Это я гарантирую.

– И каковы мои гарантии?

Лафайетт умехнулась и произнесла:

– Наймите Смока, и он сделает все, что вам нужно.

– Я в этом не уверен.

– Вот как? Может, хотите нанять кого-нибудь еще, чтобы тот проследил за Смоком?

По лицу Дуайта было видно, что он не исключает такой вариант развития событий.

– Эверс, – покачала головой Лафайетт. – Нельзя к моему человеку подходить с обычными мерками.

– Но я плачу!

Улыбка сползла с физиономии Лафайетт.

– Если вы наймете кого-нибудь следить за Смоком, он может начать следить за вами.

– Тогда он не просто сумасшедший. Он гораздо хуже.

– Так и есть. К тому же он уже на месте.

Дуайт быстро повернулся к окну.

– На каком еще месте? – спросил он.

– В Макатуне.

– Еще одно дельце?

Лафайетт согласно кивнула.

Короткий обмен взглядами – и все было решено.

Лафайетт изучала лицо Дуайта.

– А интересно, – наконец произнесла она. – Что такого вам сделал Джеймс Мокси?

Дуайт изобразил удивление.

– Ничего.

– Но вы хотите, чтобы его убили.

Дуайт не хотел говорить Лафайетт, что Мокси знает тайну Кэрол. Подобное признание пошатнуло бы основания разработанного им плана.

– В чем еще вы дали маху, Эверс? Может быть, мне нужно уносить ноги. Может быть, вы втянули меня в заведомо проигрышное дело?

– Пока ничего не сделал, – уточнил Дуайт.

– Это имеет отношение к вашей жене?

– Нет, – ответил Дуайт. – Никакого отношения.

Лафайетт рассмеялась смехом человека, которому в высшей степени плевать, кто и где прячет свои грехи. Она направилась к двери.

– Итак, за свои деньжата вы хотите получить то, что вам хочется. Отлично!

Но Дуайт не собирался оставлять последнее слово за ней. Как только передняя дверь закрылась за спиной Лафайетт, он прокричал:

– Это – моя идея. Мой план. Не забывайте, Лафайетт, – это я вас позвал, и я здесь принимаю решения!

Но Лафайетт, которая знала обо всем, кто и где что говорит и пишет, и имела своих людей во всех почтовых отделениях на Большой дороге, была прекрасно осведомлена о телеграмме, которую Фарра Дэрроу послала Джеймсу Мокси. Узнав об этом, она сама наняла Смока, чтобы тот пошел за бывшим героем Большой дороги. Легенда? Ее человеку под силу изменить и легенду. Пусть Эверс думает, что он здесь принимает решения. И пусть верит, что заново родится, выйдя из тени собственной жены. Как бы ему не обжечься на открытом солнце!

Когда-то, когда он въезжал в какой-нибудь город, люди бледнели. Мужчины отводили глаза, а женщины поворачивались к нему спиной, словно хотели таким образом стать незаметными. Когда-то домашние собаки в местных городках лаяли на него только издалека. Да, были времена, когда он являлся предметом всеобщего восхищения и источником неизбывного ужаса. Но тогда с ним все было в порядке. Тогда, но не сейчас.

Теперь на Горючку Смока тоже обращали внимание. Смок ловил на себе любопытные взгляды жителей Макатуна. Старики, сидящие на крылечках своих домов, толкали друг друга в плечо, а мальчишки замирали на месте, разглядывая всадника, чьи ноги безжизненно свисали по бокам лошади. Редкостное зрелище, вот уж действительно: тощий как жердь человек без шляпы и с вихляющимися ногами едет по Блэндон-стрит. На него обращали внимание даже те, кому обычно ни до чего нет дела, и у всех, кто видел Смока, на мгновение перехватывало дыхание.

Редеющие волосы на его голове добавляли ему возраста, желтая рубашка с закатанными рукавами придавала его облику легкости, а то, что при нем не было ружья, успокаивало всех, кто его видел. Ни то, ни другое, ни третье не соответствовало истине.

Он не вызывал страха. Пока не вызывал.

Смок остановил лошадь у почты, где из земли торчали покривившиеся столбы коновязи. Только один не был занят, и Смок понимал, насколько трудно ему будет спешиться, не имея достаточно места для маневра.

Он ухватился за правое бедро и перенес ногу через голову лошади. Раздался плеск горючки внутри протеза. Горючки было маловато – большую часть он извел на работу в Макатуне и на тот экипаж, с которым столкнулся на Большой дороге.

Его усилия привлекли внимание юной леди, которая, стоя на противоположной стороне улицы, с сочувствием смотрела на то, как калека пытается слезть с лошади.

Она перешла на его сторону.

– Вам помочь?

Прочие прохожие замерли, шестым чувством ощущая то, чего молодая особа не понимала.

Конечно, этот незнакомец – калека, но и калеки могут быть опасны. Кого только не принесет с Большой дороги!

Горючка Смок, сидя с ногами, свесившимися по боку лошади, взглянул на девушку.

– Помогите, – ответил он нараспев. Но тех, кто стоял вблизи, не обманул его певучий голос. – Где здесь можно прикупить хорошей горючки?

Девушка улыбнулась, видя, что калека ее не понял, и, показав рукой вдоль ряда магазинчиков с дощатыми крылечками и деревянными навесами, сказала:

– Если вы…

Она запнулась, и Смок тут же бросился на помощь:

– Если я пойду, так?

– Да, если вы пройдете по тротуару, то за кузницей найдете лавку Кирка. Идите к заднему входу. Там есть разное горючее.

– Хороший товар? – спросил Горючка Смок. – Если товар никудышный, я не пойду.

Юная леди задумалась.

– Да, – наконец отозвалась она. – Конечно, трудно наверняка сказать – я ведь точно не знаю, что вам нужно. Но многие люди покупают горючее у Кирка и не жалуются.

– У Кирка?

– Да.