В этих на первый взгляд безопасных и коммерчески обкатанных условиях состоялось роковое восхождение, которое привело к самой массовой гибели в истории покорения Эвереста[149]. Сразу после полуночи 10 мая 1996 года группа из шестнадцати альпинистов-любителей под руководством двух опытнейших инструкторов и в сопровождении носильщиков-шерпа начали восхождение на вершину мира. В состав группы входили несколько врачей, известная в Нью-Йорке светская львица, журналист Джон Кракауэр и шестидесятивосьмилетний альпинист, желавший завоевать лавры самого пожилого покорителя Эвереста. Заключительная часть восхождения (от четвертого базового лагеря до вершины) по расчетам должна была занять восемнадцать часов, ее маршрут пролегал преимущественно по мертвой зоне: она начинается на высоте примерно восемь тысяч метров над уровнем моря, и воздух там настолько разрежен, что человеческий организм из-за острой нехватки кислорода не способен акклиматизироваться. Места ошибке там нет.

Заботясь о том, чтобы все альпинисты смогли безопасно подняться на вершину и живыми и здоровыми вернуться в лагерь, руководитель экспедиции Скотт Фишер разъяснил участникам, что они должны придерживаться выведенного им правила отмены действия: в два часа дня, независимо от того, достигнет группа вершины или нет, она прекратит восхождение и начнет спуск. Это правило Фишера гарантировало, что спуск будет проходить в светлое время суток и что всем участникам экспедиции хватит сил и кислорода в баллонах на обратный путь. Около полуночи экспедиция начала заключительный этап восхождения, и почти сразу все пошло не так. Выяснилось, что, вопреки ожиданиям, еще не были повешены перила — жестко закрепленные веревки, по которым участники экспедиции, пристегнувшись карабинами, должны были двигаться, преодолевая заключительные тысячу шестьсот метров до вершины. Это вызвало задержку.

Поскольку последний этап штурма вершины отставал от графика, членам экспедиции все сильнее хотелось нарушить правило Фишера. Еще бы, ведь ради коротких, но незабываемых мгновений на самой верхушке мира они уже потратили десятки тысяч своих кровных долларов, посвятили многие месяцы тренировкам и неделями терпели бытовые и прочие неудобства. Они не могли даже представить себе, что достижение величайшей в их жизни цели, которая уже близка, вот-вот сорвется. Один участник группы в составе предыдущей экспедиции уже предпринимал попытку покорить Эверест, но не дошел каких-то триста метров и весь прошлый год горько оплакивал свое поражение. Принять решение, что нужно повернуть назад, когда до цели остается всего ничего, тяжело и больно даже в самых благоприятных условиях, а в мертвой зоне ясно мыслить и вовсе невозможно. За двенадцать с лишним часов изматывающего непрерывного подъема в условиях минусовой температуры и кислородного голода у альпинистов нарушилось восприятие действительности. Между тем правило Фишера обладало еще одним неоспоримым достоинством: его легко запомнить и применить, как бы ни путалось сознание.

В конечном счете соблазн дойти до вершины Эвереста оказался слишком велик. К двум часам дня большинство членов группы Фишера все еще продолжали подъем. Фишер и сам достиг вершины только в 15:45, почти на два часа позже временного рубежа, на котором им следовало прекратить штурм и начать спуск согласно его же собственному правилу. Когда альпинисты отдельными группами наконец стали спускаться, погода внезапно испортилась: поднялся буран, из-за густого снегопада видимость упала почти до нуля, а температура на ледяном ветру достигла –40 °C. Изможденные, дезориентированные восходители из последних сил почти вслепую продолжали спуск, но лишь один участник экспедиции сумел вернуться в базовый лагерь до наступления темноты. В ту ночь погибли пять членов группы, включая двух проводников. Шерпы пытались спасти Фишера, когда тот впал в кому, но было слишком поздно. Его промерзшее тело по сей день покоится во льдах на склоне Эвереста — как напоминание альпинистам о том, что нужно вовремя поворачивать назад.

Правила, предназначенные для принятия решений, — правила разграничения, определения приоритетов и отмены действий — позволяют нам улучшать принимаемые решения во множестве различных ситуаций и в самых угрожающих обстоятельствах. Эти правила подсказывают, что можно делать, а что нет, что важно делать прежде всего и в какой момент нужно прекратить этим заниматься. В следующей главе мы обратимся к процессным правилам, которые помогут определиться с тем, как лучше всего выполнять действия.

Питейное заведение «У Джека» (пока оно не сгорело дотла в 1987 году) располагалось на Массачусетс-авеню, как раз на полпути между Гарвардским университетом и Массачусетским технологическим институтом (МТИ), и пользовалось неизменной популярностью у студентов. Учитывая его местоположение, можно было бы легко нарисовать в воображении уютный, декорированный папоротниками бар, где облаченные в респектабельный твид студиозусы смакуют поэтические тонкости «Четырех квартетов»[150] Томаса Элиота. В действительности же по духу и эстетике бар «У Джека» был ближе к криминальной драме «Дети анархии», чем к изысканному «Обществу мертвых поэтов»[151]. Выходившую на улицу стену заменяли широкие панорамные окна из толстенного стекла, что нравилось завсегдатаям бара из байк-клуба Rum Pot Rustlers: не прекращая выпивать, они могли присматривать за своими верными «Харлеями». Байкеры с их крутым антуражем и своеобразными манерами распугали большинство посещавших бар студентов. Здесь завели традицию семь дней в неделю потчевать посетителей роком; для этого приглашались разные рок-группы, в числе которых были такие местные легенды, как Bosstones, Til Tuesday и Sleepy LaBeef, что привлекало в бар рокеров со всего Бостона и из его окрестностей. В вечер понедельника на музыкальной площадке «У Джека» мог появиться какой-нибудь джаз-банд или арт-рок-группа (отчего у корифеев альтернативного рока вроде They Might Be Giants неодобрительно поднимались брови). Но большую часть времени «У Джека» безраздельно царил хард-рок.