А потому вдвойне странно было наблюдать его под нашей вешалкой да к тому же еще и уныло бубнящим:

— Ее надо найти… Найти ее надо…

— Так за чем же дело стало? Идите и ищите, — оборатилась к нему греческим профилем Марго. — У вас ведь есть машина? Вот возьмите и прочешите весь Кондратов.

— Ну и толку-то что? — насупился Лизаветин Прынц. — Она теперь ко мне не сядет…

— Обиделась, значит, наконец-то! — эта Лиза-подлиза первый раз во мне мало-мальски положительную эмоцию вызвала. — А давно пора было!

Что до Марго, то она задумчиво обронила:

— Боюсь, что и к нам она теперь не вернется…

Ну. прямо, того и гляди, разревется. Это ж надо, потеря какая! Прямо невосполнимая! Хорошо хоть Ян с Туськой утешились и за неимением Лизы на кота с щенком переключились.

Но самое интересное, это какой из всего Прынц вывод сделал!

— А раз так, — заявил, — то вы должны со мной поехать.

— Я? — у Марго такое выражение сделалось, как будто ей нечто в высшей степени неприличное предложили. И к тому же еще и в грубой, оскорбительной форме.

— Ну, вы же себя ее теткой называли, — угрюмо уточнил Лизаветин Прынц.

— Извините, молодой человек, но я с вами никуда не поеду! — в голосе Марго зазвенел металл. Причем, не какая-то там кастрюльная нержавейка, а что-нибудь из редких благородных сплавов, произведенных в условиях космической невесомости. — А наперед зарубите себе на носу, что я этой квартиры никогда не покидаю!

— Серьезно? — вылупился на меня Прынц, явно не рассчитывавший на подобный пафос.

Серьезнее не бывает, — с готовностью рассеяла я его сомнения. — Ну, если только пожар или наводнение…

— Да? — Прынц задумчиво пожевал губами. — Тогда вы должны со мной поехать. Раз она не может.

— А это еще с какой стати? — ага, так я и разбежалась! Делать мне больше нечего, кроме как эту баламутку разыскивать! Да к тому же еще второй раз за какие-то сорок восемь часов!

И тут — здрасьте, приехали — у Марго снова голосок прорезался. Только теперь уже вкрадчиво-жалобный:

— И, правда, Люба… Почему бы тебе не составить ему компанию? А то мало ли вдруг с ней что-нибудь случится?

Мои бедные ноги так и подкосились.

— О, боже! Это кончится когда-нибудь или нет? — простонала я, схватившись за сердце.

— Но ведь она не местная, не кондратовская, принялась увещевать меня Марго, — а потому мы за нее в ответе…

— Ну не знаю! Может, ты и в ответе, дело твое, а я так нет, — держалась я до последнего. — Кто она такая, эта девчонка, чтобы я из-за нее переживала? И потом однажды я за ней уже таскалась среди ночи. И еще в одно логово зачем-то затесалась, — красноречиво покосилась я на нашего настырного гостя. — А она нам, между прочим, наврала с три короба!

— Но Люба! — Марго свела брови к переносице, и, соединившись в одну линию, они стали похожи на усы, выросшие не там, где следует.

Ну, дальше, как всегда, последовали ссылки на мою Туську, будущее которой, если верить Марго, представлялось ей сплошной чередой крупных и мелких неприятностей, но я все равно была кремень кремнем, пока Лизаветин Прынц в кулак не кашлянул:

Хорошо, я заплачу вам за беспокойство!

Надеюсь, вперед? — тут же поймала я его на слове, чтобы он потом не отвертелся.

— М-м… В данный момент я на мели, — похлопал он себя по карманам, — но впоследствии обязательно заплачу. Скажите только, сколько вы хотите?

— Сто! — выпалила я и добавила: — у.е., разумеется.

Однако! — ощерился наследник ликеро-водочного магната, который ко всему прочему еще и прижимистым оказался, как, впрочем, и все подобные ему оресты, если судить по классической русской литературе. — Неплохие у вас аппетиты!

— А это тариф у нас такой, — надула я щеки для солидности. — Строго по таксе.

— Ладно, будет вам по таксе, — пообещал мне Лизин соблазнитель.

А Марго, недаром же она в нашей фирме за мозги отвечает, выставила ему еще одно условие. Чтобы он рассказал дома правду о краже, в которой Лизу обвинили.

— Вы слышите, молодой человек, — упрямо твердила она, — это ваш долг.

— Хорошо, расскажу, — буркнул он недовольно и, видимо, решив, что дело уже на мази, стал меня подгонять.

Но, прежде чем окончательно согласиться, я еще немного поартачилась, чтоб жизнь ему медом не казалась. Хотя, сообщу вам по секрету, всю жизнь мечтала на «Мерседесе» по родному Кондратову прошвырнуться. Притом что, по большому историческому счету, при наших колдобинах на гусеничном тракторе оно сподручнее будет.

* * *

Мечта сбылась, прошвырнулась. Ох, и благодать, доложу я вам, несмотря даже на ухабы. Вот только пастушку нашу мы так и не нашли, хотя и прочесали Кондратов вдоль и поперек. От фешенебельной Заречной до НИИХАМа, нашего пребывающего в забросе академгородка, в котором Стас когда-то крепил оборонку в качестве самого младшего научного сотрудника.

Горе-Орест всю дорогу скрежетал зубами:

— …Твою мать!.. Ищи ее теперь!.. Ну, куда, куда она подевалась?

Я же без устали вертела головой, чуть ли не в каждый куст вглядываясь, да все без толку. Ничего похожего на Лизу. А тут еще и смеркаться стало.

— А вдруг она все-таки к вам вернулась? — высказал предположение Денис, когда мы примерно в двадцатый раз по проспекту Демократов колесили. — Может, позвонить вашей этой… Марго и узнать?

— Может, — кивнула я невозмутимо, — только с твоей трубы.

А что я рыжая, оплачивать из своего кармана интересующие этого юного буржуина переговоры?

Да ради Бога! — Лизаветин прынц, держа баранку левой рукой, правой достал из кармана сотовый телефон и швырнул его мне. Кстати, мобила у него была — застрелись, навороченная, со всякими прибамбасиками, только что без бриллиантов. Нет, ну живут же некоторые!

Не знаю, может, я и преувеличиваю, конечно, но мне показалась, что и Марго в Денисовой трубе как-то отчетливее была, хотя и ничем нас. не порадовала. Поскольку Лиза, по ее словам, пока нас не было, не только не появлялась, но и не звонила.

— Стоп! — осенило меня. — Но ведь у этой девчонки тоже есть телефон!

— Есть, — подтвердил Прынц, — но она его, похоже, отключила.

— Ну, надо же, как ты ее допек! — подивилась я. А ведь она тебе такие дифирамбы пела!

А Лизаветин дружок в ответ фыркнул:

— Да это она меня допекла! Притащилась зачем-то… А я всего-то и хотел ее на поезд посадить! И для ее же собственного блага!

— Ну, положим, у нее насчет ее собственного блага могла быть иная точка зрения, — заметила я, имея