не тая этих чувств сильных…

— Василиса, — ворвался строгий голос директора. — Не отвлекайся.

— Простите… — Забываю, что он всё слышет. Раз — вдох. Два — выдох. Сердце замедляет свой бег. Тук…тук-тук…тук… Раз — вдох. Два… Тук… Тук…вырубилась.

Глава 15

Утро в столовой было мрачным и молчаливым. Но не для меня. Я была свежа, бодра и весела. Потому что опять проспала почти пятнадцать часов. Надо бы спросить у Али, это всегда так будет? Проснулась в кровати, в нашей комнате, раньше Дена. Полюбовалась его спящей моськой и, уже было потянулась рукой убрать упавшую прядь с его глаз, когда поняла — у меня лапы. Во, смеху то было. Кошка налаживает хозяина по лицу. Ушла на утренние процедуры, а когда вернулась он уже был собран. И сейчас, о чём-то задумавшись, размазывал свою порцию каши по тарелке. Жека прожигал в моём лохматом затылке дыру и тоже ничего не ел. Даже между ушек меня не погладил. Не поздоровался. Молча пришёл, сел на стул и смотрит на меня. Молчит и смотрит. Напрягает это как-то. Напряжение растёт. Мой хвост нервно поддергивается. Я же пытаюсь насладиться тишиной и вкусной овсяной кашей с кусочками яблок и груш. Где этого рыжего носит? Как он нужен, так его нет. Или хотя бы уж блондинка, что ли появилась. Никогда не думала, что буду ждать этих двоих.

— Ден, как ты мог? — О, явилась, не запылилась. Меня каждая её подруга погладила по спине, прежде, чем занять место за столом. Это уже традиция какая-то. Хорошо, что их трое всего. — Говорят, что ты вчера был с какой-то девушкой в городе и даже приводил её в Академию. Это она, да?

Странно, что говорила она это спокойно, не как в фильмах. Без истеричных ноток в голосе. Я даже больше скажу- это была я. Голову от тарелки не поднимаю, но мои все рецепторы сейчас превратились в слух. Я вся в ушах, говорите. Уши дернулись в сторону источника информации. Блин, уши-локаторы, сдадут меня с потрохами. Вкуса каши уже не чувствую, а ответа так нет. Так-так и чего это мы молчим?

— Молчишь? — продолжила блондинка. Чёрт, я тарелку лижу. Ой, нельзя поминать… — Значит, она… Бездна, Ден, ты же обещал! А теперь? Что мне делать? — Вот и истеричные нотки.

— Тая, послушай… — Заговорил! Не смотрим, не смотрим. Меня это не касается.

— Ничего не хочу слушать. — перебила его блондинка. — Ты мне должен.

— Прости. — Ден поднялся из-за стола. — Пойдём, пушистая!

— Всем приятного аппетита. — соскочив со стула, догнала парня в дверях, где он задержался поздороваться с рыжим. И где ты был десять минут назад?

— И куда мы?

— К нашим шутникам.

В лазарете из всех кроватей было занято только две, что исключало свидетелей на месте. Другое дело, что они могли заглянуть в двери, которые почему-то не закрывались. Пф-пф-пф-пчи… Ещё на пороге мне в нос ударил свежий, чистый до колючего кома в горле запах стерильности. Именно на этих двух кроватях сейчас и лежали наши шутники, над которыми возвышался строгий директор. Кадеты мялись и не спешили признаваться в содеянном, прекрасно понимая, что их ждёт наказание. На побитых и глубоко несчастных парней было жалко смотреть. Мда. Защитнички, называются.

— Значит, не хотите сознаваться? — вздохнул директор. — Это было бы уместно, если бы вы попали в плен, но сейчас перед вами ваш начальник и за неподчинение вам грозит отчисление. — Вот умеет он мотивировать…

— Мы… — Димон замялся и бросил опасливый взгляд на своего подельника.

— Смелее, — поторопил его Александр Аркадьевич, — снимите привязку и отделаетесь всего лишь отработкой.

— А будите артачиться, я вам напомню о нашем разговоре, что мы не закончили. — предложил Ден, как только мы подошли к их кроватям.

Я запрыгнула на тумбочку, смахнув своим хвостом пузырёк и стакан. Хорошо, что первый был закрыт, а второй — пустой. А что? Мне неудобно смотреть на жертв снизу вверх, предпочитаю, чтоб было наоборот. Только приняла надменную позу полного превосходства, как директор тут же погладил меня по голове между ушек, и я непроизвольно потянулась за рукой, подставляя спину. Чёрт! Весь труд насмарку! Вот, кошачья натура.

— Достаточно, дипломат из тебя никакой, — проворчал мужчина с укором, но, как мне показалось, с тайной гордостью. — С одними поговорил, что они до сих пор не восстановились. С другим поговорил, что пол полигона перепахали.

Да, вспыльчивый у вас, однако, сын. Мур-р-р…Так кто воспитывал то… А с кем это он, полигон пахал? Распахнула глаза и посмотрела на Дена.

— Мы всё сделаем, — прохрипел Вано, с трудом поднимаясь с кровати.

— Приступайте, — величественно дозволил Александр Аркадьевич, освобождая место между койками Дену.

Тот взял меня на руки и послушно отстоял положенное время, пока кадеты быстро, нервно, взахлеб бормотали нужные слова. Лапу заломило почти сразу, кожу в том месте, где была видна красная лента, жгло, казалось, ещё чуть-чуть, и можно будет почувствовать запах паленой шерсти. У-у-у. Изверги… Ден успокаивающе погладил меня по спине. Красная лента и на его руке светилась. Значит, и ему больно. Но ведь ни один мускул не дрогнул. Хотя у него же целый огненный дракон за спиной…

— Минус два балла каждому, — спокойно проговорил директор. — Ещё раз. И больше старания, концентрации или мне устроить проверку ваших знаний по заклинаниям?

Издевательство повторилось. Лапу жгло, хоть отгрызай. Затем на смену боли пришло облегчение и осознание того, что ничего не получилось. Лента, как была, так и осталась. Кадеты беспомощно смотрели на директора, ожидая очередного минуса.

— Странно, — мужчина выглядел удивленным, — ну-ка, давайте ещё раз.

Господи, Боже мой, сколько можно… Третий раз ничем не отличался от предыдущих двух. Лапу заломило, кожа вспыхнула, я заскулила. Ден выругался и, уже не переставая, наглаживал меня, пытаясь успокоить. И вот когда ребята стали выговаривать последние свои непонятные слова четко, раздельно, буквально по слогам. Директор сделал движение рукой и жжение, которое было до этого лишь в районе кисти, поползло по предплечью вверх, по шее и перешло на грудь. Мое тело словно подключили к оголенным проводам. Трясло так, что непроизвольно выгнулась дугой в руках парня и зашлась в немом крике. Крик "Отец, прекрати!" я услышала сквозь бред. А потом был резкий запах озона, и чувство невесомости, и бездонные глаза цвета грозового неба.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вася… Вася, смотри на меня, — голос нежный, теплый, и уже такой родной, — я с тобой, я рядом.

Взгляд Дена. Я тонула в нём, как в бескрайнем синем море, и становилось легче. В какой-то момент веки стали