— Хорошо. Превосходно! Раз так, значит, никто не будет против поголовного обыска.

Лица присутствующих медленно вытягивались в изумлении, исключая заглянувшего криминалиста, который от идеи Рыскина впал в откровенное уныние. Глянув на него взглядом побитой собаки, он уточнил:

— Всех-всех обыскивать?

— Угу, — радостно отозвался следователь. Затея его почему-то развеселила. Наверное, из скрытого чувства мести — не одному ему страдать придется в связи с этой кражей.

— За что? — захныкал парень в рубашке, осознававший как никто другой колоссальный объем предстоящих поисков.

Режиссер медленно привстал с места, не сводя злющих глаз с развлекающегося следователя.

— Постой-ка, голубчик, — зашипел он. — И меня тоже обыскивать собрался?

— Ну да, — довольно кивнул Валентин и скрестил руки на груди. — Всех — значит всех.

— Да ты представляешь, кто я такой? Я — народный артист, ученик самого Чухрая! Да я…

— А вот тыкать и тем более пугать меня — не надо, — оборвал его Рыскин, мгновенно из веселого парнишки превратившийся в беспощадного пса-ищейку. — Мне плевать, кто вы, хоть королева Англии. Ордерок я мигом организую для всех.

— Не имеете права! — подключился к перепалке, но уже с меньшей решимостью, Шнайдер. — Я иностранец. Мне невозможно обыск!

— А паспорт дипломатический у вас есть? Нет? Ну и нечего из себя недотрогу строить! И вообще, господа кино… — выцветший блондин замялся, подбирая нужный эпитет, — кинодеятели! Если вы уверены в своей невиновности, то вам нечего бояться! Обыск только повысит шансы отыскать драгоценный накопитель. К тому же какой пример вы подадите всем остальным, если будете скандалить и возмущаться? А искать мы все равно будем, можете не сомневаться!

На середину комнаты пулей вылетел оператор и с видом героя-мученика заколотил себя в грудь:

— Я готов! Давайте! Это толковая мысль — как она мне сразу в голову не пришла?

Видя, что никто не собирается раздевать его до трусов, он немного остыл, но решимости участвовать в процессе не утратил.

— Прошу начать с меня!

— Как скажете, — одобрил покладистость оператора Валентин. — Вот, господа, учитесь и берите пример.

— Я звонить свой адвокат! — совсем уже неуверенно обронил продюсер, пытаясь непослушной рукой выудить из кармана мобильный телефон.

— А я — прокурору, — невозмутимо сообщил Рыскин, доставая свой видавший виды мобильник и тыкая бледным пальцем в кнопки. Но тот вдруг сам ожил в его руках — кто-то хотел следователя услышать.

— Слушаю! — Валентин отвернулся к окну и устало потер глаза. — Выкладывай, что там… ага, ага… так… А это точно? Ну да ладно, выбор у нас небольшой. Надо проверять… Что?.. Нет, я сам… Хорошо, спасибо!

Отключив соединение, следователь развернулся на каблуках. Тонкие бледные губы сжались в решительную линию. На вопросительный взгляд своего коллеги он коротко бросил:

— Человечек один вспомнил, где такой ключ видел! Едем проверять…

Недолгая летняя ночь Виктору и его спутнице знойной не показалась. Встречный поток, бивший в лицо мотоциклистам, понижал ощущаемую температуру существенно. И если привычный к подобным казусам Громов холода почти не замечал, то Эльвира основательно продрогла, хоть и пряталась за широкой спиной байкера. Как бы она ни куталась, короткая кожаная курточка не спасала от прохладных струй воздуха, которые забирались во все щели и заставляли ее гладкую загорелую кожу покрываться мурашками. С появлением солнца над верхушками деревьев ехать стало заметно комфортнее: ранние розовые лучики приятно согревали темную поверхность ее одежды, расслабляя сведенные в мелком подрагивании мышцы. Пригревшись, она плотнее прижалась к теплой спине парня. Глаза сами собой сомкнулись.

Громов сосредоточенно следил за дорогой. По опыту знал: утро — самое опасное время суток для того, кто передвигается по ночам. Измотанный тряской и отсутствием сна организм против воли человека пытается провалиться в блаженную дрему. А стоит на миг поддаться этому искушению и сомкнуть веки — пиши пропало. Байк одним махом окажется на обочине или вылетит на встречную полосу. Сколько дорожно-транспортных происшествий случилось именно по этой причине — и не сосчитать. Громову самому не раз доводилось присутствовать при подобных инцидентах еще во времена своей бурной молодости, когда они огромной кодлой кочевали на байках по городам и весям, распивая пиво и устраивая различного рода скоростные соревнования. Многих из членов его бывшей мотобанды к настоящему моменту уже снесли на погост. А сколько путевых ребят ходили сейчас с имплантированными под кожу металлическими пластинами. Хотя некоторые вживляли таким образом металл даже из соображений безопасности. Локти, голени, прикрытые пластинами спинные мышцы. Дело доходило даже до того, что особо безбашенные братки умудрялись имплантировать пластины на лобные и височные доли. Как говорится, лучше париться от некоторых неудобств, чем остывать на асфальте…

Не спать!

«Zuendapp» резво бежал по трассе, выдерживая курс, задаваемый Громовым. Справа мелькнул указатель. «Москва — 650 км», — успел прочитать Виктор и непроизвольно зевнул. Еще ехать и ехать. Но теперь хоть по приличной дороге, а не по тем колдобинам и рытвинам, по которым плутали до рассвета. Байк держался отменно. Гром был доволен.

Волынская сзади притихла. Что ни говори, а чувствовать, как близко прижимается к спине горячее девичье тело, было довольно приятно, хоть Громов себе в том и не признавался. Ведь это была вовсе не Аленушка, а Эльвира. Почувствовав, что объятия ее ослабели, он пару раз придавил ее руку локтем:

— Не спи! Свалишься!

— Я и не сплю, — сонно заворчала актриса, заерзав на сиденье. — Я так хорошо пристроилась, а ты…

— Давай пересядешь в коляску. Там и поспишь.

— Не хочу.

Девушка несколько раз зажмурилась, прогоняя остатки дремоты. Посмотрела на часы — черт, еще так рано! Огляделась вокруг. Мимо мелькала густая поросль лесополосы вдоль автомагистрали. По встречной с гулом промчался длинномер, взвинтив и без того бурный ветерок. Эльвира потянулась, насколько это было возможно. А потом снова прижалась к Громову. Ее ладошка нахально скользнула по груди парня.

— Где мы?

— Что? — не расслышал Виктор из-за треска.

Волынская надавила своей немаленькой грудью ему на лопатки и не без труда дотянулась до его уха:

— Где-е мы-ы? — пропела она, дотрагиваясь губами до его мочки.

Громов внутренне содрогнулся — нежное прикосновение было дико приятным, особенно в этом месте. Вида не подал, но голос невольно стал немного хриплым и подчеркнуто безразличным:

— Проехали поворот на Урюпинск.

— Уже?! — Эльвира удивленно приподняла идеально ровную бровь и снова украдкой взглянула на часы. Ее не устраивало, что время текло чересчур медленно.