Жизнь — цепочка постоянного выбора. Это Зымарин прекрасно осознавал. Только утешение это было слишком слабым. Только что он совершил очередной из них, и между ночью в объятиях прелестной брюнетки и возможностью поправить свое финансовое положение в который раз предпочел второе.

Закинув босые ноги на подлокотник дивана, режиссер хмуро разглядывал подбитый полиуретановой плиткой потолок, стискивая в руке стакан с сорокаградусным пойлом. Кошки скребли на душе. Не столько от того, что он уже настроился на интим с Эльвирочкой, а пришлось в экстренном порядке выпроваживать ее в Москву, сколько от ощущения того, что ему не так уж и сложно оказалось это сделать. В смысле, отказаться от пахнущего дорогими духами молодого женского тела. Неужели старость?

Горько вздохнув, Зымарин сделал большой глоток обжигающей жидкости и зажмурился, чувствуя, как она стекает в желудок, а ее едкие пары огнем стараются забраться в горло. Этак вскоре дамы и вовсе перестанут его интересовать, а это было бы очень обидно. Схватив со стола полупустую бутылку, режиссер поднес ее к лицу, пытаясь разглядеть свое отражение в темном стекле. Оттуда на него смотрел убеленный сединами мужик с опухшей физиономией. Да уж. Не юный Аполлон. Киношник невесело усмехнулся — шестой десяток разменял, как-никак.

«В твоем возрасте, — сказал он сам себе, — уже о душе думать пора. Особенно с таким ритмом жизни и язвой. А ты, Серега, все за девочками гоняешься! Хотя уже не столько за ними, сколько за баблом, жмот ты эдакий!»

Горечь признания самому себе пришлось залить новой порцией «Джека Дениэлса». «Ничего, — успокоил себя Зымарин, смакуя дорогую выпивку. — Я еще успею завалить эту стервочку в койку. Она ведь денежки любит. И славу. И то и другое пока у нас имеется, в отличие от ее молокососа Руслана. Так что придется ему рога примерить! А с другой стороны, судя по ее поведению, у него они должны быть не меньше, чем у породистого северного оленя! И они ему либо не мешают совершенно, либо он настолько слеп, что до сих пор их не заметил! Ведь бабенка-то горячая, охотников до ее ласки много!..»

Громкий срывающийся крик нарушил поток его мыслей. Кричали под самыми окнами:

— Вор! Держите вора! Черт… Милиция! Охрана! Кто-нибудь!

Искренность орущего настолько не вызывала сомнений, что Зымарин отставил недопитый пузырь в сторону и с усилием сполз с дивана. Автоматически глянул на часы — три часа ночи! Что за черт?! Попытка нащупать на полу тапочки к успеху не привела, пришлось шлепать голыми пятками по ковру и паркету, чтобы добраться до окошка и распахнуть его.

Высунувшись почти по пояс, насколько позволяли это сделать обширные «социальные накопления» в области живота, режиссер подслеповато прищурился, пытаясь разглядеть во тьме источник воплей. Благо, что свет у себя в номере он притушил еще раньше — глазам меньше пришлось адаптироваться. Внизу под окнами метался знакомый силуэт ассистента, который лихорадочно теребил свой мобильник, набирая номер дежурной части.

— Алло! Алло! Милиция? — наконец затараторил он. — Срочно приезжайте! Здесь ограбление! Вор залез в окно! Вернее, только что оттуда выпрыгнул!.. В гостинице!.. Да!.. Да… Что? Моя?.. Вилин моя фамилия! Ви-лин Руслан Алексеевич! Быстрее приезжайте, он смоется!..

Одно за другим загорались электрическим светом окна, сонные люди высовывались наружу, пытаясь сообразить, что происходит. Захлопали двери номеров — самые решительные выскакивали на помощь. Зымарин посмотрел туда, куда тыкал рукой его ассистент, общаясь с дежурным, словно тот мог тоже это видеть. Окошко второго этажа было распахнуто настежь, сквозняк полупрозрачным пузырем выдувал из него занавеску. Покореженная решетка сиротливо жалась в углу оконного проема, рядом с которым еще покачивалась свешивающаяся с крыши веревка.

Да это же номер оператора! Режиссер аж подпрыгнул на месте, чуть не вывалившись вниз.

— Руслан! Мать твою, что тут происходит? Где этот Артсман? — заорал он. — Что украли? Камеру?

— Не знаю я! — нервно запрыгал на месте Вилин. — Я только видел, как какая-то сволочь из окошка выскочила и вон туда рванула!

— Б…ь!!! — выругался в сердцах режиссер и оттолкнул от себя подоконник. — Где мои тапки?!

Не найдя гостиничных шлепок, он торопливо сунул ноги в первые попавшиеся туфли и, запахивая на ходу шелковый халат, решительно направился к выходу.

На лестнице его обогнала заспанная администраторша:

— Все в порядке! — заученно повторяла она. — Не надо беспокоиться! Оставайтесь в своих номерах! Сейчас все уладим!

— Да иди ты! — сурово прикрикнул на нее Зымарин. — Уладит она! Спать меньше надо!

Испуганно оглядываясь через плечо на растрепанного и свирепого седого толстяка в халате и туфлях на босу ногу, крашеная блондинка еще сильнее припустила вперед, рискуя упасть с высоченных шпилек и свернуть себе шею. Зымарин, широко шагая и размахивая развевающимися полами, двигался за ней следом с решимостью тепловоза.

На улице постепенно собиралась толпа. Режиссер отыскал глазами своего ассистента и грозно рявкнул:

— Убери всех отсюда! Следы затопчут на хрен! Где менты?

Словно специально дожидаясь этого вопроса, из-за угла вылетел милицейский «уазик» и, скрипя тормозами, остановился. Оттуда выскочил лейтенант, поправляя кобуру, а следом выкатился пузатый старшина в бронежилете и с автоматом в руках.

— Что случилось? Кто милицию вызывал?

Вилин метнулся к ним:

— Я! Вон оттуда из окна мужик по веревке спустился! Минуты три всего прошло, может, пять! Ловить его надо! Уйдет!

Старшина посветил фонариком на стену.

— Да… Полагать, что это хозяин номера решил приколоться, не приходится. Веревка, решетка отогнута…

— Какие приколы?! — вскипел режиссер. — Вы что, издеваетесь? Да там в комнате аппаратуры на миллион зеленых!

— Спокойно, гражданин! Вы кто? Это ваш номер?

Толстяк даже опешил оттого, что кто-то его не узнал. Хватая воздух открытым ртом, он подбирал слова, чтобы обрушиться на представителей закона праведным гневом. Вилин его опередил:

— Это наш режиссер, Сергей Сергеевич Зымарин. А там живет наш оператор, Артсман…

— Он-то сам где?

— А хрен его знает… А! Я его только что на берегу видел вместе с остальными нашими!

— Так, — строго сказал лейтенант. — Давайте по порядку. Вы шли мимо и заметили, как по веревке спускается человек. Как он выглядел? Приметы какие-нибудь, особенности?

Вилин задумался на секунду, кусая нижнюю губу.

— Ну… такой, среднего роста, чуть пониже вас, плечистый… в спортивном костюме, темном, с полосками вот здесь… кроссовки… тоже темные…

— Лицо, волосы…

— Н-нет, лица я не разглядел. Темно ведь. А волосы… он в шапочке, наверное, был. Или лысый, потому что голова круглая какая-то была.