Позади Маркуса брел по жаре Колониальный полк, четыре тысячи солдат в синих мундирах, к этому времени уже щедро покрывшихся слоем вездесущей бурой пыли. Слева местность полого спускалась к морю, а справа тянулась длинная череда сухих каменистых холмов. Посередине пролегала полоса земли, а на ней то, что хандараи комично именовали трактом, – две колеи да тропа, протоптанная по редкой жесткой растительности. Единственным достоинством этой тропы было то, что она не давала заблудиться. Люди сотнями выбывали из строя, кто из-за жары, кто от изнеможения, и отставшим предстояло еще долго брести из последних сил, когда основные силы колонны уже доберутся до лагеря.

А если за следующим подъемом окажется десолтайская засада… Главным врагом ворданаев были искупители, но Маркус больше всего боялся именно пустынных кочевников. Десолтаи так и не смирились с владычеством ворданаев и никогда не упускали возможности поднять бунт. Они обитали в Большом Десоле, там, куда большинство благоразумных хандараев предпочитало вовсе не соваться, и были превосходными наездниками и стрелками, оттачивая мастерство в бесконечных набегах друг на друга и на окрестные городки.

А теперь у них есть вождь – Стальной Призрак, предмет бесчисленных слухов, который уже, как говорили, совершил с десяток жестоких расправ и к тому же владел темной магией. Впрочем, личные качества этого человека тревожили Маркуса гораздо меньше, чем тот факт, что десолтаи объединились вокруг него и теперь исполнены решимости избавить свой край от чужеземцев, причем без особых усилий. Сотня всадников запросто изрубит всех в капусту. Пехота, если повезет, успеет построиться в каре, а вот повозки и артиллерия станут легкой добычей налетчиков. А поскольку Зададим Жару увел свою часть на разведку, у ворданаев даже не будет возможности их преследовать.

Маркус оглянулся на Януса – тот восседал на лошади с прирожденным изяществом и выглядел так непринужденно, словно во всем мире у него не было ни единого повода для забот.

Самое отвратительное, что полковник, скорее всего, прав. Сегодня ему повезет – слишком невелик шанс повстречать десолтаев так далеко к западу. Повезет и завтра, и послезавтра – и так будет до тех пор, пока его везение не закончится. Тогда будет уже поздно что-то предпринимать. Вот только как ему это объяснить?

Маркус оглянулся через плечо на барабанщиков – трое из них брели рядом с изнемогающей от жары колонной. У каждого батальона был собственный барабанщик, занимавший позицию около знамени, и теоретически они могли подхватывать сигналы друг друга, передавая приказы по растянутой линии колонны и избавляя от необходимости гонять конных вестовых. Эта схема, насколько знал Маркус, неплохо срабатывала во время учений, но на поле боя достигали цели только простейшие команды, такие как «Марш!» или «Стой!». Или «В каре стройся!».

Маркус застыл, осененный внезапной мыслью. Лишь на мгновение он позволил себе задуматься о возможных последствиях. Янус, само собой, придет в бешенство, а будучи графом, он наверняка имеет влияние при дворе – в дополнение к своим связям в министерстве. Он вполне может…

«Что он может? Сослать меня в Хандар?» – Маркус дернул поводья, и Мидоу остановилась. Через несколько секунд с ним поравнялись барабанщики.

– Сэр? – неуверенно проговорил один из них, грузный рыжебородый человек по имени Полт. Лицо его лоснилось от обильного пота, и видно было, что он едва держится на ногах. – Пора объявлять привал, сэр?

Янус предписал каждые два часа устраивать привал, чтобы люди могли отдохнуть и выпить воды, но до следующей остановки было еще далеко. Маркус посмотрел на светящееся готовностью лицо Полта и усмехнулся.

– У нас будет занятие по строевой подготовке, – сказал он. – Бейте экстренное построение в каре.

– Сэр, я… что?! – Полт лихорадочно огляделся, высматривая признаки приближающегося неприятеля. – В самом деле?

– Да, в самом деле. И немедленно.

– Но…

Полт перехватил взгляд Маркуса и благоразумно решил не возражать. Вместо этого он круто развернулся к двум другим барабанщикам. В обычном полку должность барабанщика занимал бы молоденький, подающий надежды унтер, но тех, кто подает надежды, не посылают в Хандар. И потому эти двое на вид были старше Маркуса.

– Экстренное построение в каре! – проревел Полт с такой натугой, что на шее вздулись вены. – Живо!

Все трое носили барабаны на спине – там, где обычные солдаты носят вещевой мешок и скатку. Они рывком перебросили инструменты вперед, отпустили – барабаны повисли на ремнях на уровне талии – и выхватили массивные деревянные палочки. Вначале осторожно, а затем с нарастающим грохотом барабанщики простучали исходный сигнал. Бум – пауза, бум – пауза, бум-бум-бум – простейший сигнал для жизненно важной команды, которая должна быть исполнена моментально, сразу после предостерегающего крика часового.

При звуке барабанов солдаты во главе колонны резко остановились. Шедшие сзади не сразу сумели притормозить, а потому вся колонна сбилась поплотнее, хотя все равно оставалась пугающе растянута. Никаких ровных рядов на марше не было. Солдаты шли небольшими группами, лишь приблизительно разделяясь по ротам, а капралы и сержанты не столько следили за порядком в строю, сколько гоняли нерадивых нарушителей. Все ждали сигнала к остановке на отдых, и некоторые даже воспользовались случаем, чтобы усесться прямо на дороге.

Две-три секунды прошло, прежде чем батальонные барабаны подхватили сигнал, но едва это случилось, звук сигнала эхом раскатился по всей колонне. Эффект был именно таким, на какой рассчитывал – и какого втайне страшился – Маркус. Ветераны знали, что означает этот сигнал, но весьма смутно представляли, что должны при этом делать; новобранцы по большей части ничего не поняли, но по испуганным лицам ветеранов живо смекнули, что происходит что-то неладное. Их офицеры, лейтенанты, которых привез с собой Янус, примерно поровну примкнули к обоим лагерям. Маркус расслышал один-два крика: «Каре! Построение в каре!» – но их почти целиком заглушил поднявшийся гам.

Длинная походная колонна сокращалась и уплотнялась – люди инстинктивно сбивались тесней, стягиваясь бесформенным пузырем вокруг полковых знамен и барабанов. Со своего места Маркусу хорошо были видны первый и второй батальоны, и он с удовольствием отметил, что по крайней мере первый батальон медленно, но все же обретает строй. Это было дело рук Фица – Маркус мельком заметил, как лейтенант схватил за руку офицера несколькими годами его старше и бесцеремонно подтолкнул в нужном направлении. Наконец пузырь лопнул посередине и превратился в кольцо, чьи бока постепенно распрямлялись, по мере того как запыхавшиеся лейтенанты и сержанты криками выстраивали своих подчиненных в некое подобие шеренги. Расчехлили штыки, и тут же понеслась многоголосая ругань – новобранцы пытались пристроить свои штыки, неуклюже орудуя внезапно вышедшими из повиновения пальцами.

Устав строевой подготовки гласил, что батальон, стоящий в строю, должен выполнить построение в каре в течение двух минут после того, как отдан соответствующий приказ. Батальону на марше дается немного больше времени, стандартным сроком считается пять минут. Прошло по меньшей мере четверть часа, прежде чем первый батальон построился в то, что более-менее можно было назвать каре, – квадрат со сторонами в три шеренги, ощетинившийся со всех сторон примкнутыми штыками.