Марсо говорил, что мы воюем за нее, и я сильно удивился – неужели столько мужчин будут сражаться за всего одну женщину. Значит, капитан Марсо говорил неправду?

– Не совсем. Так белые видят свою Родину, Диарра. Мы смотрим на эту женщину и видим в ней нашу землю, наших матерей, жен и дочерей. Так видят почти все белые – боши, например, тоже изображают свою Родину женщиной. Капитан Марсо не врал вам.

– Эти женщины Богини для белых, господин коммандан? Я думал, что Бог белых это мужчина, который висит на странном дереве без ветвей.

– Да, их можно назвать Богинями. Богинями, которые вечно требуют жертвоприношений. На самом деле у белых много богов, Диарра, просто Мужчина, который висит на дереве – самый главный и самый сильный. Ему очень легко поклоняться и очень тяжело любить.

– Почему тяжело?

– Потому, что он не нуждается ни в любви, ни в жертвах. Он уже дал нам все что мог и теперь только смотрит за нами со своего дерева и горько плачет потому, что мы совсем не делаем то, чему он нас учил.

– Тогда зачем белые… поклоняются ему?

– Потому что мы благодарны ему. Он показал нам дорогу в Царство Небесное, но пройти по ней мы должны сами.

– И все белые верят, что на небе есть целая страна, господин коммандан?

– Не все, но очень многие. Дело в том, что эту страну нельзя увидеть, Диарра. Она находится не в самом небе, а в сердце человека.

– То есть, в сердцах белых находится целая страна?

– Не только белых, Диарра, в вашем сердце тоже есть Царство Небесное, как и в моем и в сердцах всех людей.

– И у бошей?

– Да, и у бошей тоже.

Лицо солдата было задумчиво. Наконец, он развел руками и сказал:

– Простите, господин коммандан, но я не все могу понять.

– Я тоже, Диарра.

Установилось молчание. Огюстен обратился к своей памяти – подобный разговор у него был лишь раз, еще до Войны. Луиза капризничала, не желая идти в церковь, и Лануа долго объяснял ей, зачем столько людей туда приходит.

– На той листовке рядом с женщиной, но ниже нее была нарисована голова старого белого мужчины. Он тоже Бог?

Вопрос Диарра вернул Огюстена к действительности. Он попытался представить, кто мог быть изображен рядом с Марианной.

– Этот мужчина носил белый галстук?

Видя непонимание на лице солдата, Огюстен попытался показать, как выглядит галстук-бабочка. В итоге он просто оторвал лист бумаги и сложил в форме бабочки.

– Да, кажется, у него был такой.

– Тогда это, скорее всего, президент Франции Раймон Пуанкаре.

– А что такое президент, господин коммандан?

– Это… вождь, что ли… да, можно так сказать – это вождь.

– То есть этот мужчина вождь всех французов?

В словах Диарра явственно читалось сомнение.

– Мне кажется, что он плохой вождь, господин коммандан …

– Почему?

– Ну, хороший вождь сам ведет воинов в бой, а я этого мужчину видел только на картинке. Вот капитан Мишо – хороший вождь, хотя ему мало лет. Но у белых людей очень много вождей…

Солдат невольно напомнил Огюстену, что он здесь не для теологии. Коммандан обругал себя и вернулся к работе:

– А почему вы считаете капитана Мишо хорошим вождем?

– Потому, что он смелый, заботится о своих воинах, с ним мы часто побеждаем. Раньше он был просто опытным воином, как лейтенанты Феро и Нарзак, но потом капитан Марсо погиб и капитана Мишо сделали вождем. Он не самый сильный – я мог бы одолеть его, но белые ценят ум намного больше, чем силу тела. Его все уважают – он хороший вождь.

– Вы знаете, что он в беде?

– Я знаю, что он уехал к полковнику Борелю… В какую беду попал капитан Мишо, господин коммандан?

– Его хотят убить, Диарра.

Негр вскочил, опрокинув стул.

– Кто?! Боши?! Мне сказали, что Война закончилась!

– Успокойтесь, Диарра. Нет, не боши. Его хотят убить французы.

Недоумение на лице солдата было столь выразительным, что могло служить иллюстрацией к энциклопедической статье посвященной этому чувству.

– Как французы могут хотеть убить капитана Мишо? Вы уверены, что это не переодетые боши?!

– Да, я полностью уверен в этом, Диарра. Они считают, что Мишо трус.

– Нет, они ошибаются, господин коммандан! Капитан Мишо не трус. Он могучий воин, один из самых храбрых, кого я видел. Он очень любит Францию и не может быть трусом!

– Я тоже так считаю и хочу ему помочь.

Диарра сделал резкий рывок к двери со словами:

– Вы знаете место, где капитан Мишо есть?!

От волнения солдат начал заговариваться, а его акцент стал более отчетливым. Огюстену пришлось немного повысить голос:

– Поставьте стул и сядьте, Диарра. Мы не можем сейчас ехать к нему. Есть другой способ помочь – напишите здесь свое имя.

Лануа подвинул лист для подписей к неохотно вернувшемуся на место здоровяку. Диарра посмотрел на лист с недоверием:

– Господин коммандан, как же мое имя может спасти капитана Мишо от смерти?

– Здесь пишут свои имена те, кто не хочет, чтобы капитана убили. Чем больше здесь будет имен, тем проще будет убедить людей, которые хотят убить Мишо в том, что он не трус. Понимаете, Диарра?

Негр медленно кивнул, но потом поднял глаза на Огюстена и в этих глаза стоял настоящий ужас:

– Господин коммандан, я не умею!

– Что не умеете?

– Писать свое имя…

– Как же вы записались добровольцем на Войну?

– Я просто назвал свое имя, а… офицер его записал.

Лануа прикинул варианты и решил рискнуть:

– Значит, мы поступим так же, Диарра.

Огюстен написал имя солдата, стараясь, чтобы подпись отличалась от его собственного почерка. Коммандан сомневался, что кто-то всерьез будет сверять их, но все же характерную «а» постарался сгладить. Получилось немного коряво, но это было даже к лучшему. Диарра сидел, понурив голову, и Огюстен попытался его подбодрить:

– Не расстраивайтесь, вы сделали для капитана Мишо все что могли.

– Я поговорю со всеми ребятами и попрошу их тоже написать свое имя. Они согласятся – все уважают капитана Мишо.

– Не стоит, Диарра, я сам их попрошу. Мне все равно нужно с ними со всеми поговорить. Надеюсь, вы правы и они подпишут.

***

Гюстав Камбронн, капрал.

– Нет, я не буду этого подписывать.

– Почему?

– Не хочу, господин коммандан.

– Извольте отвечать нормально, Камбронн!

– Я считаю, что капитан виновен и должен понести наказание.

– Вы знаете, что наказанием является расстрел?

– Да, господин коммандан.

Капрал Камбронн был одного с Огюстеном возраста. Левая половина его лица была изуродована шрамом