Заряженные высшей магией камни в его кольцах запульсировали, откликаясь на его гнев и страх. У Алистера гнев и страх всегда были связаны. Но даже несмотря на то, что его охватила небывалая ярость, голос его все равно сорвался на шепот.

– Где мой брат?

Его бабушка кивнула на кольцо с проклятием, на камень цвета пепла.

– Жертву агнца не сможет одолеть ничего. Но чтобы создать непобедимое проклятье, нужно заплатить невообразимую цену. Вот почему мы всегда побеждаем.

Ночью Ильвернат был другим. Пешеходы, бродившие от магазина к магазину, исчезли; на смену им пришел непристойный хохот посетителей баров и яркие вывески клубов и варьете[3]. Гэвин, ссутулившись, шел мимо магазинов, глядя на манекен, стоящий в витрине «Заклинаний Уолша». Из-за большого количества туристов цены в магазине выросли. Гэвина это не удивило. С тех пор, как началась Кровавая луна, цены на номера в гостиницах подскочили в три раза – из-за охотников за проклятьями и журналистов, которые забронировали все номера, которые смогли найти. Никого из них, кажется, не смущало, что они могли застрять в Ильвернате до конца турнира. Вероятно, они думали, что турнир закончится через несколько дней и что выиграет его чемпион Лоу.

Гэвин нырнул в лабиринт узких, шириной едва ли с переулок, боковых улочек. Он шел на неоновый свет оранжевой стрекозы, вывеску магазина проклятий МакТавишей. Камень, вставленный в одну из антенн стрекозы, мерцал магией.

Фергюс составил для Гэвина список заклинателей, но один из них был совершенно недееспособен после нападения Алистера Лоу и не мог принести никакой пользы. Еще одна была матерью другого чемпиона, а все остальные отказались с ним встречаться и отправляли своих помощников, чтобы те прогнали его. У Гэвина оставался только один шанс: магазин проклятий МакТавишей.

В магазине было тесно. В противоположность фальшивой суетливой элегантности больших магазинов заклинаний здесь царил беспорядок. Повсюду валялись груды свитков и безделушек, тут и там виднелись неустойчивые стопки книг. Гэвину, с его высоким ростом и широкими плечами, было здесь слишком тесно, но магазин ему сразу понравился. Вот она, истинная мощь: твой магазин может выглядеть так, как ты хочешь, а люди все равно сюда приходят. Его взгляд задержался на аккуратных надписях на полках: Древние стрелы, Проклятие белладонны, След инферно. МакТавиши были мастерами своего дела. У их товара даже был особый, узнаваемый стиль: овальные магические камни, в основном серого и зеленого цветов. Гэвин никогда не видел, чтобы подобную огранку осмеливался использовать кто-то еще.

– Эй? – позвал Гэвин. – Тут кто-нибудь есть?

В ответ из подсобки магазина раздался шорох. Гэвин резко обернулся и чуть не опрокинул миску с оловянными кольцами с треснувшими магическими камнями. Мгновение спустя бархатные черные занавески раскрылись и в комнате появился молодой человек на несколько лет старше Гэвина. Его кожаный жилет почти не скрывал слишком низкого выреза черной рубашки, а на шее у него висела целая коллекция испорченных магических колец. Каждое из них – треснутый трофей, полученный после неудачного использования заклинаний. Любопытный выбор аксессуаров для создателя проклятий, но МакТавиши славились своей эксцентричностью. Гэвин не отправился бы в чье-то семейное логово, не проведя перед визитом небольшое исследование.

Взгляд темных глаз, кажущихся еще темнее из-за нанесенного на них жирного слоя подводки, встретился с его собственными.

– Гэвин Грив. А я все думал, когда вы придете.

– Вы не могли знать наверняка, – сказал Гэвин.

Медленно, лениво заклинатель постучал по зубам украшением для языка.

– МакТавиши на протяжении веков наблюдали за турниром и семействами, в нем участвующими. Думаете, вы первый Грив, который верит, что мы поможем вам выйти из… затруднительного положения, в котором вы оказались? Первый, кто приходит сюда вечером накануне турнира, умоляя о помощи?

Гэвин почувствовал, как его охватывает гнев.

– Я пришел не затем, чтобы умолять.

Рид побарабанил пальцами с облупленным черным лаком по столешнице.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Вы были у Лоу, ведь так?

На лице Рида промелькнуло что-то, что могло быть удивлением.

– Да.

– Вы видели, как неуважительно они относятся к заклинателям. К вам.

Рид покачал головой.

– Я понимаю, на что вы намекаете, Грив, и восхищен вашим упорством. Вы пытаетесь вести себя так, будто эта встреча не имеет для вас никакого значения. Ведете себя как голодный пес, который притворяется, что ему не нужна еда. Но оба мы знаем, что уже послезавтра вы будете мертвы, и вам не удастся утянуть меня вместе с собой. Ничего личного.

В голове Гэвина пронеслись воспоминания: мама наливает бокал вина и спокойно объясняет ему, что на прошлом турнире ее младшего брата убили менее чем через час после его начала. Каллиста говорит, что хоть и родилась в семье Грив, но не намерена оставаться ее частью. Самодовольное, румяное лицо Османда Уолша. Девушка, с которой он встречался, целую неделю не отвечает на его звонки после того, как в городском книжном магазине появилась «Традиция трагедии». Одноклассник флиртовал с ним, но дал задний ход, как только понял, кто такой Гэвин.

Рид одернул жилет и чуть сдвинулся в сторону, и Гэвин мельком увидел, что под ним спрятана книга. Потрепанный экземпляр «Традиции трагедии», почти такой же зачитанный, как и его собственный. Вид книги приободрил Гэвина. Рано еще было сдаваться.

– Я много лет читал отчеты о прошлых турнирах, точно такие же, какие представлены в этой книге, – медленно сказал Гэвин. – Обычно Лоу не выигрывали турнир потому, что ваша семья поддерживала победителя. И все же, с этих побед вы ничего не имеете – на лаврах почивает семейство чемпиона. Если вы решите поддержать меня и я выиграю, я позабочусь о том, чтобы вас помнили так же, как и меня.

– Или нас запомнят как дураков, которые решили поддержать Грива. – Рид вытащил книгу из-под жилета и небрежно бросил ее на столешницу. Все считают, что эту книгу написал кто-то из вашей семьи, потому что у вас не осталось гордости и вам больше нечего терять. У вас вообще хватит сил, чтобы воспользоваться хотя бы одним из моих проклятий? Мы не продаем заклинания тем, кто не может ими пользоваться.

Гэвин услышал в его голосе вызов. Он мрачно улыбнулся, когда искры магии замерцали вокруг его руки, а затем тонким завитком поднялись к его рту. Серебряный язык был фирменным заклинанием, на которое он потратился после встречи с Бриони Торберн. Заклинанием, которое гарантировало, что человек, на которого оно наложено, будет говорить правду. Это было заклинание пятого класса, самое сильное, которое он мог сотворить самостоятельно.