Детям не положено знать многие вещи из жизни родителей. А потому ни Катя, ни Павел не знали, что случилось на самом деле. Первая трещина в отношениях Осипа Емельяновича и Татьяны Ивановны появилась ещё в ту пору, когда детям едва исполнилось одиннадцать и тринадцать лет. Брамс уличил жену во лжи. Так случилось, что он совершенно случайно узнал об увлечении Татьяны её коллегой по работе. Нет, он не следил за супругой, просто однажды увидел их шедших под руку на другом конце города. Осип не стал закатывать скандалов, устраивать разбирательств, просто вечером сказал:

– Тань, на мой взгляд, у тебя чрезмерно тёплые взаимоотношения с коллегой.

– С каким коллегой? – Татьяна пыталась убедить супруга, что тот ошибся. Однако получилось это не слишком убедительно.

Дальше-больше. Однажды жена просто не пришла ночевать домой. Вернулась под утро еле живая и, не раздеваясь, рухнула на кровать. Дождавшись, когда благоверная протрезвеет и придёт в себя, Осип Емельянович объявил, что им необходимо расстаться. Через некоторое время жена скрепя сердце попросила у мужа прощения и пообещала выбросить дурь из головы.

– Осип, – опустив глаза, – говорила она. – Давай подумаем о детях. Не хочется растить безотцовщину, и делить их тоже не хочется. Может, потерпим до их совершеннолетия?

Брамс согласился, но после того, как дети выросли, совместная жизнь с женой стала невыносимой. Он обвинял свою супругу, но часть вины брал на себя. Он говорил сам себе: ты всё мог исправить, всё вернуть на круги своя, но ты раскис, обиделся, превратился в тюфяк, ты просто не захотел бороться за свою жену, за свою семью, за своё счастье.

Первая некогда трещинка разрослась, пустила разлапистые отростки и превратила чашу любви в осколки.

И всё же Осип Емельянович, несмотря ни на что, принял решение попытаться эти осколки собрать и склеить.

Глава 12. Выбирай не дом, а соседа.

Осипу Емельяновичу позвонил Акробат и сообщил, что у них беда.

– Что-то серьёзное? – испуганно спросил Брамс. – Что случилось?

– Деда менты повязали, – сказал Митя, – а потом и меня до кучи.

– За что? За что его повязали? Он еле ходит…

– За собаку, – чуть не плача ответил Акробат.

– Ё-моё, – ахнул Осип Емельянович, – за какую собаку? Вы, что, снова собаку съели?

Осип Емельянович вспомнил, как коллеги ещё до знакомства с ним вынуждены были съесть собаку. Большая была такая собака, мощная, в районе Новочерёмушкинского рынка бедняга попала под трамвай. Они пытались спасти её, но всё было тщетно – собака, потеряв обе задние лапы, истекала кровью. Акробат, видя, что собака умирает, сразу предложил приятелям (с ними был ещё один товарищ) пустить её в котёл. Дед Акын запретил трогать живое существо.

– Крови много потеряла, – сказал он. – Но обождём, вдруг выживет.

– А потом что? – возмущался третий бродяга. – Мёртвую собаку будем есть?

– А ты что, собрался её живьём есть? – спросил Дед. – Как охотники на охоте поступают? Застрелил сайгу и сразу разделывает? Везут домой. Так что не будем суетиться и брать грех на душу.

Осип Емельянович не мог слушать эту историю без содрогания, и вот снова какая-то собака. Что они там натворили? Акробат успел сообщить, что они в полиции. Брамс крикнул в трубку «ждите, скоро буду», вызвал Николая и через полчаса они были на месте.

Дежурный видел, на какой машине подъехал посетитель, а потому встретил его очень вежливо и доброжелательно.

– Начальник на месте? – спросил Брамс.

– Да, но… Возможно, я смогу вам помочь, – сказал дежурный.

– Мне позвонили… в общем, у вас тут кого-то задержали за собаку, что ли?

– А эти, – он назвал адрес. – Да, разбираемся.

– Можно их увидеть? – спросил Брамс.

– Да вон они, в обезьяннике сидят, – капитан махнул рукой на клетку и приказал сержанту провести посетителя к камере, вместо стены у которой была решётка до потолка.

– О, Ёся! – обрадованно вскрикнул Акробат. – Нас повязали, но мы ничего плохого не сделали, честно слово.

– Если ничего плохого не сделали, за что повязали? – язвительно спросил Брамс.

– Из-за деда, – кивнул в угол камеры Митя. – Этот придурок три дня назад приволок в квартиру собаку.

– Сам ты придурок, – отозвался Дед Акын, – он подошёл к решётчатой двери. – Не слушай его, Осип, я сам сейчас всё расскажу. У нас в сквере плакал щенок… Ночью плакал, понимаешь? Я уверен, что его слышал весь дом, во всяком случае, из окон, которые выходили на сквер. Ну, я слушал-слушал, вышел на улицу да забрал его домой. У него даже ухо одно и хвост морозом прихватило, я его смазал сливочным маслом, говорят, помогает при обморожении, забинтовал и уложил спать. Вечером вывел погулять, он такой смышлёный, бегает, радуется, после прогулки домой несу на руках. Встречаю соседа снизу, он ногу вперёд выставил, губу выпятил и нагло говорит:

– Это вы тут зоопарк развели?

Ну, я очень вежливо отвечаю:

– В зоопарке, уважаемый товарищ, диких зверей содержат, а это домашнее животное.

Этот пентюх мне говорит:

– Во-первых, тамбовский волк тебе товарищ, а во-вторых, я видел ночью, где вы взяли это так называемое домашнее животное. Хотите весь подъезд заразить глистами?

Я у него спрашиваю:

– А с чего это вы взяли, что у него глисты?

Он ещё наглее начинает говорить, то есть, понимаешь, Ёся, он, видимо, мою врождённую вежливость, принял за слабость:

– Вы прекращайте тут ваньку дурака валять, убирайте животное из подъезда или справку предъявите от ветеринара. Не принесёте, я вашего кутёнка с девятого этажа спущу.

– И? А ты что ему? – предвидя дальнейшие события, с опаской спросил Брамс.

– Ну, что я? – вздохнул Андрей Михайлович. – Сказал, что скорее я его самого придушу в подъезде, чем позволю собаку обидеть.

– Понятно, тебя уже допрашивали? – спросил Осип Емельянович.

– Ждём кого-то, – грустно ответил Дед Акын.

– Позвольте дать совет, – вмешался стоящий рядом сержант, – вы на допросе не говорите, что угрожали соседу. Свидетелей-то нет. Предложат помириться, не артачьтесь. У нас таких случаев тут море. Соседи часто ругаются.

– А тебя, Митя, за что? – спросил Осип Емельянович.

– Отгадай с трёх раз, – усмехнулся Акробат. – Пришли к нам домой, чуть дверь не выломали. Ну, открыли, чего нам опасаться? А у них что первое на уме? Предъявите документы. Но ты же знаешь мою беду – что я им предъявлю? Объясняю, так, мол, и так, потерял, еду восстанавливать в Ярославль. Но… Сказали, что проверят и отпустят. А Деда могут и задержать суток на трое.

– Если не скажете, что угрожали соседу, отпустят, – снова напомнил сержант.