заботятся о них так же тщательно, как о своем жилище. «Они чище, чем церкви Италии и не менее милы… Над этими церквами, с высоты их башен звучит однозвучный и мудрый перезвон, честь и радость фламандской коммуны. Одна и та же мелодия ежечасно из века в век удовлетворяла музыкальные вкусы бесчисленных поколений ремесленников, что рождались и умирали с ощущением установленного порядка»[192].

Произошедшая в большинстве районов Франции ХХ в. сельскохозяйственная революция имела место здесь двумя веками раньше. Местное сельское хозяйство, отмечал Бродель, привело в восторг даже Артура Юнга. Контраст между этим высокоразвитым «островком» и «французской нормой» (втрое более высокая урожайность) сохранялся в ХIХ в. Во Фландрии землю не оставляли под пар, не было общинных угодий, плодородие почвы поддерживалось исключительно удобрениями, под которые шло все – кроме навоза, «городские отбросы, песок, жмыхи, кости, морской песок, человеческие экскременты». И урожайность оказывалась даже выше, чем в Англии[193].

Эта часть Франции между тем постоянно подвергалась опустошительным разрушениям. «Граница рас и языков Европы», Фландрия сделалась «великим театром сражений не на жизнь, а на смерть». Здесь постоянно возобновлялась схватка между Францией, Англией и Германией. Этот уголок Европы, по выражению Мишле, был «рандеву войн»[194].

Нормандия, разделенная в рамках административной реорганизации второй половины ХХ в. на два региона (Верхнюю и Нижнюю Нормандию), – историческая область, занимающая обширную территорию (более 30 тыс. кв. км) на севере Франции, границы которой сложились целое тысячелетие тому назад. Облюбованная с конца VIII в. викингами как плацдарм для вторжений на континент, эта территория по мере перехода норманнов к оседлости превратилась в область их поселения. В начале Х в. конституируется норманнская государственность в образе герцогства Нормандского (911). Признавая сюзеренитет французской короны и политически тяготея к Англии, герцоги Нормандии фактически оставались независимыми. В ХI в. один из них, вошедший в историю под именем Вильгельма Завоевателя, стал английским королем (1066). Еще раньше норманны основали свое государство в Южной Италии и Сицилии. В XIII в. Нормандское герцогство, в свою очередь, было покорено французским королем Филиппом II Августом (1204).

Став провинцией Французского королевства, область сохранила свою автономию и управлялась на основе нормандского кутюма, был признан статут городского самоуправления (коммуны) Руана, столицы герцогства. Нормандия удержала привилегию судоходства и торговли по Сене. У воинственных завоевателей быстро обнаружились предпринимательские способности. XIII в. стал временем процветания края, ознаменовавшимся распашкой земель, диверсификацией сельского хозяйства (пшеница, рожь, лен, конопля, марена), ростом городов. Руанские торговцы возили в Англию пшеницу и вино, привозя металлы, шерсть, сукна. Это благополучие, наряду с бесчинствами интервентов, предопределило антианглийскую позицию Нормандии в Столетней войне.

В Нормандии из поколения в поколение передавалась память о завоевании Англии далекими предками, жители французской области гордились влиянием, которое они, в том числе как носители французского языка, оказали на культуру островного государства. «Сохранились еще плиты, где можно прочесть имена нормандцев, завоевавших Англию», – вспоминал Мишле. А «воинственный и чуждый англосаксам сутяжнический дух, сделавший Англию после завоевания нацией воинов и писарей, и есть чисто нормандский дух», – безапелляционно утверждал историк.

Мишле отмечал среди нормандцев деловую хватку, разнообразие интересов и талантов. Отец семейства, возвратившись с поля, «любит толковать внимательным детишкам статьи Гражданского кодекса». Оставшийся в наследство участок земли здесь немедленно делится между претендентами, а любовь к красноречию столь велика, что, как писал автор ХI в., у нормандцев даже «малые дети, видимо, должны говорить как ораторы». Ни уроженец Лотарингии, ни уроженец Дофине «не могут соперничать с нормандцем в стремлении к развитию (pour l’esprit processif)». Если Нормандия символизирует завоевание, то во времена Мишле оно выражалось покорением природы в сельском хозяйстве и развитии промышленности. «Честолюбивый и завоевательный гений» нормандцев, утверждал историк, «проявляет себя упорством, а зачастую – дерзновением и устремленностью», в том числе к возвышенному. «Дважды французская литература получала развитие благодаря Нормандии»: поэма «Роман о Роллоне» появилась в XII в., в ХVII в. новаторскую роль сыграл Корнель[195].

Нормандия, писал Видаль де Лаблаш, сложилась в силу «двойного политического процесса»: один состоял в обустройстве побережья, где возникали укрепленные поселения, другой – в формировании центра, каким явился Руан с его церковной метрополией, значимой уже в римскую эпоху. Будучи колонией заморских завоевателей, Нормандия, в свою очередь, приступила к колонизации внутренних районов. Возникшее образование могло претендовать на статус королевства, о чем напоминают монументальные сооружения в долине Кана времен Вильгельма Завоевателя. Однако нормандцев тянуло море, они принимали участие в великих географических открытиях, становились корсарами и рыбаками.

Вместе с тем, замечал отец «географии человека», «элемент глубоко местный, даже сельский», укоренился в характере этого народа. Плодородие земли, ставшее основой процветания таких районов, как Ко и Льевен, привило жителям Нормандии большую привязанность к жизненным благам. «Земля Нормандии способствовала формированию характера нормандца». Об его отдаленном этническом прошлом напоминают привычки и вкусы нормандцев-моряков, которые с юности промышляют рыболовством у далеких берегов. Конечно, для них родина – море, и они с гордым презрением относятся к хлебопашцу. Однако последних большинство; и среди них культивируется стремление к методичному и расчетливому накоплению ради улучшения условий жизни. Питание, одежда и жилище нормандцев, увитые плющом и украшенные цветниками дома, их поля и заводы, многочисленные церкви с прекрасными колокольнями немало свидетельствуют о преуспеянии[196].

Тенденция преуспеяния Нормандии сохранялась и в ХХ в., при том что развитие области происходило весьма неравномерно. Прогрессировала главным образом восточная часть, Верхняя Нормандия с центром в Руане. Эта часть стала очагом индустриализации, местом строительства металлургических, машиностроительных, химических, текстильных заводов, привлекавших тысячи рабочих. Особую роль играло и играет устье Сены, сделавшее Верхнюю Нормандию морскими воротами Парижа и всего Парижского региона.

Гавр, важнейший перевалочный пункт в торговых связях с Северной Америкой, стал вторым (после Марселя) портом страны по грузообороту, первым по ввозу кофе, табака и хлопка и вторым по нефти. Руан занимает ведущие позиции в морской торговле зерном и продукцией сельского хозяйства. Нормандское побережье с ХIХ в. в силу близости к Парижу, а также к Англии – первостепенный морской курорт Франции[197]. Как и в других районах страны, активно развивается индустрия туризма. Наиболее популярный объект – средневековое аббатство Мон-Сен-Мишель, сооружения которого, соединяющие романскую и готическую архитектуру, теснятся от подножья до вершины скалы, выдвинутой на несколько сотен метров в море и соединенной с сушей узким перешейком, который заливали до постройки современной дамбы воды прилива.

В целом динамично развивается и сельское хозяйство, перестроившееся в ХХ в. с зерноводства на животноводство. По продукции последнего Нормандия делит первые места с Бретанью. Масло, сыры (знаменитый камамбер) и другие молочные продукты