– Ну нет, это уж слишком!

– В чем дело? – спросил начальник полиции.

– Визитная карточка какого-то репортера из газеты “Эпок” – Жозефа Рультабия. На ней написано: “Одним из мотивов преступления была кража!”

Начальник полиции улыбнулся:

– A-a! Молодой Рультабий… Я уже слышал о нем… Он слывет ловкачом… Пускай войдет, господин судебный следователь.

И господина Жозефа Рультабия пригласили войти.

Я познакомился с ним в поезде, на котором сегодня утром мы приехали в Эпине-сюр-Орж. Он чуть ли не силой ворвался к нам в купе и, должен признаться, своими манерами, своей развязностью и самомнением – ему, видите ли, казалось, будто он что-то понимает в деле, в котором и правосудие-то не может разобраться, – сразу вызвал у меня раздражение. Я не люблю журналистов. Это большие путаники, отчаянные головы, от которых следует бежать, как от чумы. Такого сорта люди считают, что им все позволено, и ни к чему не питают уважения. Стоит только, на свое несчастье, дать им малейшую поблажку и подпустить к себе, и уже не знаешь, как от них избавиться, так и жди какой-нибудь неприятности. Этому на вид было никак не больше двадцати, и бесцеремонность, с которой он осмелился расспрашивать нас и спорить с нами, вызвала у меня самое настоящее отвращение. В общем, его манера разговаривать свидетельствовала о том, что он без всякого стеснения издевается над нами. Я отлично знаю, что “Эпок” – орган весьма влиятельный, с которым надо уметь ладить, однако газета эта вполне могла бы обойтись без младенцев в своем редакторском составе.

Итак, господин Жозеф Рультабий вошел в лабораторию, поклонился нам, дожидаясь, пока господин де Марке потребует от него объяснений.

– Вы утверждаете, сударь, – начал тот, – что знаете мотив преступления и против всякой очевидности таковым мотивом считаете кражу?

– Нет, господин судебный следователь, – я вовсе не утверждал этого. Я не говорил, что мотивом преступления была кража, и я так не думаю.

– В таком случае что означает ваше послание?

– Оно означает, что одним из мотивов преступления была кража.

– Что же навело вас на эту мысль?

– А вот что! Соблаговолите пройти со мной.

И молодой человек пригласил нас проследовать за ним в прихожую, что мы и сделали. Там он направился к туалету и попросил господина судебного следователя встать рядом с ним на колени. Свет в туалет проникал через застекленную дверь, а при открытой двери было и вовсе светло, так что можно было разглядеть все. Господин де Марке и господин Жозеф Рультабий опустились на колени у порога. Молодой человек показал одно место на полу, выложенном плиткой.

– Пол в туалете папаша Жак не мыл довольно давно, – сказал он, – о чем свидетельствует слой пыли на нем. А в этом месте, как видите, остался отпечаток двух широких подошв и черной сажи, сопровождающей повсюду следы убийцы. Сажа эта – не что иное, как угольная пыль, покрывающая тропинку, по которой надо пройти, чтобы лесом добраться из Эпине в Гландье. Вам известно, что на этом отрезке пути есть шалаш угольщиков и что там в большом количестве заготавливают древесный уголь. А произошло, должно быть, вот что: убийца проник сюда после полудня, когда во флигеле никого не было, и совершил эту кражу.

– Но какую? Где вы ее обнаружили? И где доказательства этой кражи? – воскликнули мы в один голос.

– На мысль о краже, – продолжал журналист, – меня натолкнуло…

– Вот это! – прервал его господин де Марке, все еще стоявший на коленях.

– Разумеется, – молвил господин Рультабий.

И господин де Марке объяснил нам, что на покрытом пылью полу рядом с отпечатками двух подошв в самом деле осталась свежая отметина от тяжелого прямоугольного пакета и что нетрудно различить следы веревок, которыми он был связан…

– Но вы, очевидно, приходили сюда, господин Рультабий, а между тем я приказал папаше Жаку никого не впускать, ему поручено было охранять флигель.

– Не ругайте папашу Жака, я явился сюда вместе с господином Робером Дарзаком.

– Ах вот как! – воскликнул господин де Марке с явным неудовольствием, бросив при этом косой взгляд в сторону Дарзака, который по-прежнему хранил молчание.

– Когда я увидел отпечаток пакета рядом со следами ног, я уже не сомневался в краже, – продолжал Рультабий. – Вор пришел сюда не с пакетом… Пакет этот он сделал здесь, несомненно сложив туда краденые вещи, и упрятал его в этот угол, намереваясь захватить с собой в момент бегства. Рядом с пакетом он поставил и свои тяжелые башмаки, ибо, посмотрите, к отпечаткам этих башмаков не ведут никакие следы, да и сами башмаки стоят рядышком, – сразу видно: отдыхают пустые. Теперь понятно, почему убийца, бежав из Желтой комнаты, не оставил за собой никаких следов ни в лаборатории, ни в прихожей. Войдя в Желтую комнату в своих башмаках, он, конечно, снял их там, потому что они мешали ему и потому что он не хотел делать лишнего шума. Следы его, когда он входил через прихожую и лабораторию, были смыты впоследствии папашей Жаком – это свидетельствует о том, что убийца проник во флигель через открытое окно в прихожей во время первого отсутствия папаши Жака, до мытья полов, которое имело место в половине шестого.

Сняв, вне всякого сомнения, мешавшие ему башмаки, убийца отнес их в туалет и поставил там, не переступая порога, потому что на полу нет никаких следов – ни от босых ног, ни от какой-либо обуви. Итак, он поставил свои башмаки рядом с пакетом. К этому моменту кража уже была совершена. Затем негодяй возвратился в Желтую комнату и спрятался под кроватью, где отчетливо виден его след на полу и даже на циновке, которая в этом месте немного сдвинута и сильно помята. Волокна соломы, оторванные совсем недавно, также свидетельствуют о пребывании преступника под кроватью.

– Да-да, это нам известно, – сказал господин де Марке.

– Возвращение убийцы под кровать доказывает, что кража была не единственным мотивом появления этого человека, – продолжал удивительный мальчишка-журналист. – Только не говорите мне, что он спрятался там, заметив в окно прихожей то ли папашу Жака, то ли господина Станжерсона с дочерью, возвращавшихся во флигель. Ему гораздо легче было бы забраться на чердак и, затаившись там, дождаться удобного случая, чтобы бежать, если бы в его намерения входил только побег. Нет и нет! Убийце необходимо было попасть в Желтую комнату…

Тут вмешался начальник полиции:

– Неплохо, совсем неплохо, молодой человек! Поздравляю… И если нам пока еще неизвестно, каким образом убийце удалось уйти, мы уже проследили шаг за шагом, как он попал сюда, и видим, что он здесь делал: совершил кражу. Но что же он украл?

– Вещи необычайно ценные, – ответил репортер.

В этот момент мы услыхали крик, раздавшийся в лаборатории. Мы бросились туда и увидели господина Станжерсона. С блуждающим взглядом и трясущимися руками он показал нам на нечто вроде книжного шкафа, который он только что открыл: там было пусто.