– Почему ты живешь в приюте Лейк-Магдалин? – продолжал доктор.

– Потому что от меня одни неприятности.

– Какие именно?

На стене висел диплом, круглая печать которого пришлась аккурат над мочкой правого уха доктора Блэка. На эту печать я и уставилась.

– Рассказала, как Шпицы нас наказывали.

– А как они наказывали тебя, Эшли?

Я перечислила все по пунктам, а доктор записывал, но верил он мне или нет, я не понимала.

– Значит, обо всем этом ты рассказала другим, верно?

– Да. Учительнице, полицейским и еще миссис Меррит.

Он кивнул.

– Тебе нравится в Лейк-Магдалин?

– Лучше бы меня вернули маме.

– А тебе хорошо с ней жилось?

– Без Дасти – нормально. Дасти – это отец Люка. Понимаете, мама боится Дасти. Ей даже Люка пришлось ему отдать.

– А ты хочешь, чтобы и брат жил с тобой?

Впервые за весь разговор я опустила взгляд.

– Очень хочу!

Я притворно зевнула, и доктор дал мне разные игровые задания.

Больше всего мне понравилось придумывать рассказы по картинкам, которые я уже видела когда-то давно, у психолога в Южной Каролине. Я сочинила не одну грустную историю о детях и грубых родителях, о разлуке с близкими, о потерявшихся игрушках.

– Эшли, ты знаешь разницу между правдой и выдумкой?

Я снова перевела взгляд на печать и утвердительно кивнула.

– Когда ты вот сейчас рассказывала историю про потерявшегося ребенка, это была правда?

Вопрос меня оскорбил.

– Я это выдумала, глядя на картинку.

– Значит, неправда?

– Я же говорю – я это выдумала. Это сказка.

– Какие сказки тебе нравятся?

– «Алиса в Стране Чудес», а еще «Маленькая Принцесса».

– А рассказы про то, как приемные родители тебя наказывали, ты тоже выдумала?

– Нет, это было по правде.

Я посмотрела доктору прямо в глаза, и он моргнул первым.

На прощанье доктор пожал мне руку и пожелал удачи.

Назад я ехала с незнакомой тетей. Она спросила, как мне живется в Лейк-Магдалин.

– Я поживу там еще чуть-чуть, пока у мамы дела не наладятся, – ответила я. – Ее подруга – Бабетта – оформляет договор, чтобы брать детей на воспитание, так что в этот раз у нас все получится.

Мерриты жили неподалеку от Лейк-Магдалин и часто приглашали меня к себе. В их аккуратном домике было пять спален. Родные дочери Мерритов, Лиа и Бетси, учились в колледже. С Мерритами жили их усыновленный ребенок, Мэтью, которому было двенадцать, Люк и малышка Кейша, которую они тоже взяли на воспитание.

Как-то раз, когда мы с миссис Меррит возвращались в приют, я принялась напевать себе под нос.

– Где ты услышала эту песню? – спросила миссис Меррит.

– На «Эм-Ти-Ви». Это такой музыкальный канал, – поспешила объяснить я.

– А что еще тебе нравится смотреть по телевизору? – полюбопытствовала она.

– Кино! Особенно ужастики! – И я с энтузиазмом пересказала один из последних фильмов: – На прошлой неделе мы смотрели «Дети кукурузы». Все поле заходило ходуном, вот так, – я сделала волнообразный жест рукой, – и вылез маньяк с огромным кривым ножом, и…

– Хватит, хватит! – воскликнула миссис Меррит.

Мерриты решили взять меня на воспитание. Я переехала к ним в конце мая, как раз на День памяти. Меня поселили в одной комнате с Кейшей, а Мэтью и Люк жили каждый в своей. Иногда миссис Меррит работала в ночную смену, а днем отдыхала, и нас просили вести себя потише. После нескончаемых издевательств в доме Шпицев и вечного гама в приюте я наслаждалась миром и покоем.

Проснувшись утром после первой ночи, проведенной у Мерритов, я услышала, как беспокойно возится в колыбельке Кейша, и подошла к ней. В комнату, завязывая на ходу купальный халат, вошла миссис Меррит.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Кейша вся мокрая.

– Ты не должна менять ей подгузник, – ответила миссис Меррит.

– У Шпицев я всегда меняла подгузники малышам.

– В этом доме мама – я, а ты – ребенок, – сказала она таким непреклонным тоном, что я замерла, и мой взгляд заметался по комнате, ища, на чем бы остановиться, прежде чем меня начнут ругать. – Если ты увидишь, что Кейше что-то нужно, позови меня или папу. – Моя нижняя губа задрожала, и миссис Меррит это заметила. – Ты ни в чем не виновата. Кейша больна, у нее диабет – у нее неправильно усваивается сахар. Поэтому иногда ей нужно быстро дать лекарство или что-то сладкое, например, мороженое.

Быстро дать мороженое… Непохоже, чтобы речь шла о чем-то серьезном. Но как только Мерриты замечали у Кейши какие-то симптомы, они принимались озабоченно суетиться над ней, и я чувствовала себя лишней. Люк же был просто счастлив, что мы живем под одной крышей, и всюду следовал за мной по пятам. Если мне срочно требовалось уединиться в туалете, то сначала приходилось отпихивать его ногу, которой он держал дверь.

– Люк, оставь меня в покое! – причитала я. – Не ходи за мной!

За обедом Люк то и дело щипал меня под столом. Я подпрыгивала, а он заливался смехом, чем сильно досаждал Мерритам. Под вечер он совсем распоясывался.

– Сейчас же марш в ванную зубы чистить, а не то запру в комнате, – пригрозила я.

Набрав полный рот зубной пасты, Люк фыркнул и забрызгал зеркало над умывальником. Я попыталась вытереть его художества куском туалетной бумаги, но только еще больше размазала пасту по стеклу.

Миссис Меррит отвела меня в сторонку.

– Люк – твой брат, а не твой ребенок, – заговорила она учительским тоном. – Понимаешь?

Я дернула плечами.

– Указывать, что ему делать и чего не делать, буду я.

– Но он только меня слушается!

– Он послушался тебя только что, в ванной? – Миссис Меррит изучающе смотрела на меня, пытаясь понять, согласна я с ней или нет. Она наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, словно хотела проникнуть сквозь силовое поле, которое я создавала вокруг себя.

– Не послушался, – кивнула я, чтобы не препираться. Но миссис Меррит ничего не понимала. Если и они от нас откажутся, нас с Люком отвезут в какую-нибудь глушь, а то и вовсе разлучат. Позаботиться, чтобы этого не случилось, должна я, тогда как миссис Меррит могла в любой момент сдать нас назад. Я скрестила руки на груди и посмотрела на нее исподлобья.

– Понимаешь, что я тебе говорю?

– Да, мэм, – ответила я, чтобы только она отвязалась.

– Ну, вот и хорошо. Теперь иди купаться.