Дед Мороз втянул за собой в комнату мешок и облокотился на косяк.

– Ик! Ой! Чё-то меня умотало в дороге. Водички не дадите? А то мутит меня.

Бабка медленно встала и огляделась по сторонам в поисках чего-то.

– Я тебя куда отправила? – начала повышать голос бабка на Деда Мороза. – Я тебе сказала, езжай в райцентр к Варьке. У неё костюмы от утренников. И взять там костюм Деда Мороза. А это что?

– Это? – Дед Мороз придирчиво осмотрел себя. – Так я же это… С Ялты. А костюм в химчистке. Взял вот у Митрича. Я это…

Бабка наконец-то нашла, что искала. Она взяла в углу швабру и пошла к Деду Морозу.

– Валь. Валя! Валя, не при детях! Не порть детям сказку! – прикрывался Дед Мороз мешком от бабки.

– А ну дыхни, сказочный персонаж, – подходила всё ближе бабка. – Чем это от тебя пахнет?

– Это… По усам текло, а в рот не попало. Ни капли. Честное слово. – Дед Мороз медленно продвигался по стенке в противоположную сторону от бабки. – И златая цепь на дубе висит… И кот…. С Новым годом!

– Всё сказал?

Дед Мороз уже был около нас и пытался найти защиты.

– Здравствуйте, детишки.

– А ну не дыши на них. Кот учёный.

– А я стих знаю, – сказал Вовка.

– Ну давай. Слушаю. – Дед Мороз сел на табурет и приготовился слушать, иногда поглядывая на бабку. Та стояла на изготовке со шваброй в руках.

И Вовка начал:

– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты.

Ты подарки нам принёс, старичок горбатый?

– Нет, детишки, не принёс, денег не хватило.

– Так зачем ты к нам пришел, ватное чудило?

Тут, скажем так, наступила всеобщая минута молчания. Даже я не ожидал такого от Вовки. А Вовка стоял и, видимо, ждал аплодисментов или подарка.

– Хех! – первым ожил Дед Мороз. – Смешной стих. Я такого не слышал. А не найдётся ли у вашей бабушки для Деда Мороза волшебного зелья? А то я с дороги устал. Надобно подзаправиться.

– Найдётся, – как-то не по-доброму ответила бабка. – А ну-ка, дети, отойдите в сторонку. Бабка щас Деда Мороза поздравлять будет.

– Валя! Не сметь! – Дед Мороз вскочил с табуретки.

Но бабке уже было всё равно. Что-то её, видимо, сильно разозлило, и она шла на Деда Мороза со шваброй наперевес. Дед Мороз занял выгодную позицию, в которой его не мог достать «подарок» бабки. Он встал за ёлкой.

– Валя. Одумайся. Что дети про тебя думать будут?

– А ты подумал, когда у Митрича самогон жрал и потом явился сюда детей поздравлять? – бабка замахнулась шваброй.

И началось. Бабка пыталась достать Деда Мороза шваброй, а Дед Мороз уворачивался и прятался за ёлкой.

– Я щас повожу тебе хороводы вокруг ёлки. – Бабка злилась и не могла достать до Деда Мороза.

Мы с Вовкой стояли и наблюдали за этой картиной со стороны. Лично нам было весело смотреть, как бабка и Дед Мороз бегают вокруг ёлки. Но на очередном вираже Дед Мороз зацепился своей ватной бородой за ёлку, и та наклонилась. Свечки попадали, а одна из свечек упала как раз на бороду ему.

– Пфу! Пфу! – дул Дед Мороз в бороду. – Мать вашу! Валентина! Горю!

– Чтоб ты в адском пламене всю свою загробную жизнь горел! – крикнула бабка и побежала на кухню за водой.

Бабка плеснула из ковшика сначала на бороду Деда Мороза, а затем залила оставшиеся свечки, которые валялись на полу. Елка совсем уже завалилась, и половина игрушек побилась.

Мы сидели вчетвером за столом. Бабка уже не злилась на «Деда Мороза», она замазывала деду раны на носу после ожогов.

– Поделом тебе, старый хрыч. Мало ещё, – приговаривала бабка. – А ты, Вовка. Откуда стихов таких набрался? Стих, конечно, полностью раскрывает сущность вашего деда, но рано вам ещё такие стихи рассказывать.

– Плохо мне, – стонал дед. – Да и мутит после этой карусели. Мне бы прилечь.

– А в мешке-то что? – вспомнил Вовка про мешок. – Подарки наши?

– Можно и так сказать, – ответил дед и пошел ложиться на кровать.

Мы с Вовкой подошли к мешку и заглянули внутрь. В мешке, кроме соломы, ничего не было.

– Эх. Пойдёмте, – позвала нас бабка. – От вашего деда хрен чего дождёшься. Дам вам по случаю Нового года конфет. А соломы у вас и своей хватает.

Иногда бабка разрешала нам с Вовкой спать на террасе. Это были самые лучшие ночи. Хоть она и отключала электричество в целях экономии бюджета после 10 вечера, но у нас были припасены свечки, и мы лежали в тусклом, мерцающем свете свечей и рассказывали друг другу разные страшилки. Так мы могли проболтать чуть ли не до рассвета. И никто не трындел из соседней комнаты: «Чок-чок, рот на крючок. Кто слово сказанёт, тот в туалет спать пойдёт». Это была любимая бабкина присказка перед сном. Нет. Иногда, конечно, дело и до сказки доходило, но почти всегда бабка вставляла свои комментарии:

– Вот старуха пришибленная, на хера было деда гонять сто раз к рыбке. Сразу думать надо было, что заказывать. Вот если бы я была на её месте, то сразу попросила бы стать председателем нашего колхоза. Тогда бы у меня и корыто было, и терем новый… Дед! А если бы ты золотую рыбку поймал, чего бы ты заказал? – бабка кликала деда.

– Мне бы спиннинг новый… – мечтательно протянул дед.

– Вот-вот. Кому чего, а мёртвому припарка. Сначала спиннинг, потом мотоцикл, потом ещё что-то. В итоге рыбка уколдыбалась бы с тобой вошкаться, и остался бы ты, как та старуха. С разбитой мордой.

– С корытом, – поправил я.

– Спи уж. Корыто. Без соплей разберёмся. – Бабка поправляла нам одеяло, и мы засыпали…

В этот раз нам тоже разрешили спать на террасе. Мы с Вовкой ликовали, а я вспоминал страшные истории. Некоторые я придумывал сам. Меня веселило, как Вовка зарывался в одеяло и оттуда торчала только его голова с большими глазами.

Этой ночью я ему рассказывал страшилку про мертвецов…

– А тебе слабо на кладбище ночью? – спрашивал Вовка из-под одеяла.

– Чё это слабо? Не слабо! – зашевелилось моё самолюбие и надуло грудь колесом.

– Слабо-о-о-о, – дразнился Вовка. – А если не слабо, сходи сегодня ночью на кладбище.

– Вот и схожу. – Мне как-то было неловко Вовке уступать. Ситуация требовала подвига.

За нашей деревней, как и полагается, было местное кладбище. Мы как-то с дедом и бабкой ходили туда днём. На могилу к каким-то родственникам. И ничего страшного, в принципе, не было. Поэтому я решил, что ночью тоже справлюсь.

– А как ты докажешь, что ходил? – интересовался Вовка. – Может, ты во дворе отсидишься, а сам скажешь, что ходил.