– Нет, правда. Помнишь, что напророчил Олле? А ведь ничего пока не сбылось. Правда, часы, но это было после.

Золтан поднял бровь:

– Олле? И ты кинулся в драку только из-за бредней этого придурка?

– Всё равно выбора не было. Драться в доме у Герты я не захотел – о ней в стишках ничего не говорилось. Насчёт себя я был уверен, что останусь жив, а вот их с Вильямом запросто могли убить. Я отошёл подальше, ну и… вот.

– А если бы тебя изувечили? Отрубили руку? Выкололи глаз? Твоему дурацкому «пророчеству» это нисколько бы не помешало сбыться.

– Да, приятного мало, – согласился травник. – Так ведь не отрубили же!

– Да пойми ты, – Золтан перестал ходить и оседлал табурет, – такие дела не решаются на месте. У воров свои законы. Я наверняка сумел бы вытащить тебя, а у этого Селёдки куча дружков, и все они теперь мечтают порвать тебя на части. Этого ты хочешь? Этого, да?

– Ну, извини, – Жуга развёл руками, – в другой раз предупреждай пораньше. А то я человек дремучий, городскому обхождению не обучен. Я ж не знал, что ножиком у вас здесь только так махают, для важности, а так-то мухи не обидят…

– Тьфу, язви тебя холера! – Золтан плюнул и охватил голову руками. – Я ему слово, он мне десять!

Жуга приподнял кувшин. Вопросительно взглянул на Золтана:

– Пить будешь?

– Чёрт с тобой, наливай…

Воспользовавшись затишьем, Агата поспешила принести ужин – омлет и суп со шкварками, в котором плавали белые квадратики леббенча [37]. Разговор прервался, и оба принялись за еду. Было слышно, как шумит ветер за окном.

– Странно она живёт, эта Гертруда, – задумчиво проговорил Жуга, поглаживая раненую руку. – Ни прислуги, ни кота. Обычно ведуньи любят кошек. Сколько ей лет?

– Не много, – уклончиво ответил тот. – Нет и тридцати. Сильно порезали?

– Гертруда зарастила. Я никогда не видел, чтоб так ловко управлялись с магией. Ты знаешь, я почти не верил, что такое бывает. Она же сил почти не тратит, а заклинание работает. И хорошо работает! Лучше, чем у меня.

– Известно, – Золтан усмехнулся. – У неё всегда так. Это ты, дурак, кувалдой лупишь комаров – сила есть, ума не надо. А у неё всё тонко, по-научному.

– Она училась у кого-нибудь?

– Сам спросишь, – буркнул Хагг. – Захочет, расскажет. Смотри только не пожалей потом.

– И имя, – травник вдруг нахмурился. – Да, ты знаешь… Это у неё не имя. Ему хочется, чтоб её звали Гертой, а на самом деле…

– Кому? – Золтан перестал жевать.

– Ну-у… – Жуга неопределённо покрутил завязанной рукой. Поймал взгляд Золтана, смутился и пожал плечами: – Имени, наверное. А в самом деле, странно. Вот чувствую, а объяснить не могу!

– Ну и не мели чепухи! – сердито оборвал его Хагг. – Лучше скажи, где Тил?

– На крыше.

– Опять с драконом?!

– Нет, один. На звёзды смотрит. Просил не мешать.

– Да-а… – Золтан побарабанил пальцами по столу и вздохнул. – Дивный народ эти эльфы…

* * *

Примерно около полудня Телли понял, что разбудить дракона не удастся. Неугомонный Орге предлагал кучу способов. Они раскрывали окно, надеясь, что разбудят Рика холодом, потом, наоборот, подбрасывали дров в камин, надеясь сделать то же самое при помощи тепла, поливали его водой, шумели так, что сотрясалась корчма, дёргали Рика за крылья и хвост и даже пытались напоить его пивом, разжав драконьи челюсти каминными щипцами. Всё было тщетно – чаще всего дракончик лениво приоткрывал один глаз, укладывался поуютнее и снова засыпал. Дошло до того, что Орге предложил опять устроить нападение на Тила, чтобы дракон пришёл на помощь, и уже подговорил Эльдона и Браги спрятаться в коридоре. Дело испортила Агата: завидев дварагов, сидящих в засаде с топорами наголо, она смекнула, что затевается очередное разрушение, и долго гоняла их мокрым полотенцем. К полудню все четверо окончательно выбились из сил и оставили эти попытки, тем более что Рик, скорее, дремал, чем спал по-настоящему. А часом позже вернулись от гадалки Вильям и Жуга, и всем стало не до дракона. Пока угрюмый травник занимался раной на руке, а Вильям в очередной раз пересказывал, что произошло, Тил почувствовал, что больше не может, и ушёл проветриться на крышу. Его исчезновение заметили не сразу, и когда Жуга нашёл его, уже темнело.

– А, вот ты где.

На заметённой снегом крыше было холодно и тихо. Тил сидел на самом гребне, обхватив колени и прислонившись к тёплой трубе. Бросил взгляд на травника и отвернулся.

– Не замёрз? – Жуга подошёл и опустился рядом. Проследил за взглядом паренька. Смотрел Тил в сторону гавани, где на холодном рейде темнели силуэты трёх последних кораблей.

– Как твоя рука? – спросил тот вместо ответа.

– Рука нормально. Заживёт. Ты что там увидал?

– Да это… – Тил поплотнее запахнул овчину кожуха и помолчал. – Грустно отчего-то.

– А что весёлого на крыше? – усмехнулся травник.

– Я не об этом. Лето кончилось, и вообще… Не знаю, что мне дальше делать. Устал я от всего этого. Домой хочу.

– Куда домой?

– Куда-нибудь. Где можно жить спокойно. Ходить по улицам без опаски. И чтобы Рик летать умел, – Тил с грустью посмотрел на травника. – Ты знаешь, Жуга, наверное, он уже никогда не полетит. Мне так кажется.

Жуга помедлил.

– Я не стал говорить при остальных, – сказал он, – но тебе про это надо знать. Это про доску.

– Отстань ты со своей доской!

– Нет, ты послушай. Гертруда показала мне… нам с Вильямом чёрные фигуры. Те, которые против нас. Там тоже есть дракон. Это они играют, он – и Рик.

– Что ты плетёшь! Рик вообще к доске не прикасался. Он спит.

– Наверно, в этом и дело, – проговорил задумчиво Жуга. – Мы трогаем фигурки, но сдвинуть их не можем. А Рик… Кто знает, что он делает в своих драконьих снах! Мы для него только фигурки на доске, но от нас зависит, выиграет он или проиграет.

– А я? – Тил поднял взгляд. – Я тоже для него только фигурка?

– Да он и сам – фигурка на доске. Забыл?

Тил помолчал. Холодный ветер развевал его белые волосы.

– А что будет, когда он проиграет? Или выиграет?

– Это знают только двое: Рик и тот, другой. – Жуга встал. – Пойдём-ка вниз. Чайку попьём, согреемся. Агата пряники печёт медовые, страх какие сладкие. Пошли.

– Ты иди, а я не буду. – Телли отвернулся. – Ну их. У этих гномов только и разговоров, где какие камни встречаются да как лучше сталь гравировать, а как напьются, сразу хвать за топоры и ну спорить, чей лучше. Стол разрубили, скамью разрубили…