в бетоне не было трещин, давление возрастало, трещины появлялись; но мы не можем знать, когда они появятся, будут видны и «сообщат» об угрозе разрушения; присланная министерством комиссия должна дать прогноз на будущее: будут ли разрушаться дома, в которых живут люди, и когда? Я понимал, что,возможно, от меня ждут каких-то рекомендаций, которые позволят избежать многомиллионных затрат на ремонт; погоди-ка, – сказал я себе, – ведь неизвестно, как это обернётся; были сомнения, но вспомнил девиз Льва Толстого: «Делай, что д̀олжно, и пусть будет, что будет».

Совершил я однодневную поездку в г. Никель, находящийся севернее; вспомнил из прочитанного, что немцы по приказу Гитлера должны были, наступая из поверженной Норвегии, спешно захватить рудники, чтобы обеспечить никелем производство танковой брони; наши немногочисленные войска отступали с кровавыми боями к Мурманску, но взять его немцам так и не удалось. Осмотрел я ж/б конструкции, плачевное состояние которых было почти такое же, как в Заполяром; но обратил внимание на ж/б колонны, которые поддерживали протяжённую горизонтальную транспортёрную галерею от обогатительной фабрики до морского причала; бетон в колоннах был хорошего качества, да и сама конструкция выглядела удивительно: рациональное сечение стоек и ригелей, гладкая поверхность бетона без каких-либо изъянов, даже вместо привычных острых граней были сделаны фаски; пожилой технолог рассказал, что старая довоенная галерея была нашими взорвана, а эту соорудили немцы, поэтому она и сейчас как новая.

Для себя сделал выводы, и их хотел изложить в официальном заключении: во-первых, разрушение бетона будет продолжаться, но никто не сможет сегодня сказать, как быстро или медленно будет идти этот процесс; во-вторых, требуется постоянный осмотр конструкций, особенно фундаментов и стен подвалов жилых домов; в-третьих, следует срочно принять меры, чтобы вода не попадала на междуэтажные перекрытия, стены, перегородки и особенно в подвальную часть здания; в-четвёртых, в аварийных домах, из которых уже выселены жильцы, надо смонтировать качественные стеновые панели и разработать проект усиления фундаментов и стен подвалов с использованием качественного бетона.

Мне предстояло ознакомить с этими выводами председателя комиссии; это был солидный мужчина, обладавший представительной внешностью: громадного роста, плечистый, крепкий, «тяжеловес»; рассказал ему суть процесса разрушения бетона, он прочёл мои выводы, которые ему не понравились, поскольку надеялся, что они будут более оптимистичными; тогда, зная, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, я сделал следующий ход, решил: всё, что можно растолковать коротко, не следует растолковывать длинно, и позвал его в комнату, где была бинокулярная лупа с подсветкой и образцы заполнителя; попросил председателя самому взглянуть; механик министерства, никогда не имевший дела с лупой, напоминающий микроскоп, стоял в нерешительности; сначала я сел на стул и навёл резкость на объект, затем пригласил его сесть и взглянуть в окуляр; сняв очки, 120-киллограмовый гигант очень осторожно сел и чуть наклонил голову к окуляру; понимая, что своими большими пальцами он не справится с наводкой на резкость, да и была опасность опрокинуть маленький прибор, он сказал: «А.Б., я буду смотреть, а вы регулируйте резкость»; когда он отчётливо увидел образец, я ножом стал отслаивать чешуйки и спросил его: «Вы видите, как они легко отслаиваются от этого на вид прочного камня?»; от напряжения шеф вспотел, но продолжал с интересом рассматривать, а когда я передал ему нож, он сам стал ковырять камень; затем я положил образец, который ранее пролежал в воде, и шеф убедился в его рыхлой структуре; мой эксперимент удался: председатель осторожно встал со стула, взял в руки сухой образец, на котором, естественно, чешуек не было видно, постучал им по столу, чтобы убедиться в прочности, и сказал: «Прочный, а на самом деле дерьмо»; это был вывод механика, который никогда не имел дела с бетоном; мне он сказал, чтобы печатал заключение. Вечером, пользуясь отчётами НИИЖБа, я подробно описал свойства шахтной породы, использованной в качестве заполнителя для бетона, в конце изложил своё заключение и рекомендации; утром машинистка отпечатала три страницы текста и я их вручил председателю, который внимательно всё прочёл и поблагодарил меня за работу; в 11часов на очередном заседании комиссии он выступил перед коллегами: «Товарищи, вы не знаете причины разрушения бетона, а я сам исследовал бетон и знаю, почему он разрушается и впредь будет разрушаться, потому что когда-то дурни-строители вместо местного гранита использовали в бетоне плохую шахтную породу, прискорбно, но это так»; после заседания он ещё раз меня поблагодарил и сказал, что я свободен.

На следующий день главный технолог стройтреста повёз меня к границе с Норвегией, это совсем близко; погранзастава находилась возле небольшого озера, с другой стороны которого были норвежцы; сопровождающий нас молодой офицер рассказал, что нередко в выходные дни командир норвежской заставы выходил на берег и звал своего друга, нашего командира, отобедать, полакомиться вкусной ухой и красной рыбкой; наш же закон о рыбнадзоре запрещал ловить рыбу в озёрах, об этом знали норвежцы и посмеивались. Офицер рассказал нам о недавнем случае нарушения границы; ночью каким-то образом школьник, сын большого городского начальника, повздорив с родителями, решил убежать за границу; пробрался через колючку (не везде же она без дыр, мальчишки всё знают), а утром наряд привёл его на заставу; норвежский командир не стал докладывать начальству, сообщил нашему и переправил мальчика обратно.

Недалеко протекала небольшая, но бурная речка, по центру которой проходила граница; по договорённости наши и норвежцы строили небольшую ГЭС (норвежцы – строительные работы, мы – гидроагрегаты), электроэнергию делили пополам. Я обратил внимание на рабочих, которые снимали использованную опалубку низа плотины, сбрасывали в воду, и река уносила её в море; на мой вопрос, почему не применяют второй раз опалубочные щиты, а ставят новые, норвежский прораб на сносном русском объяснил: сбрасывать в реку легко, а осторожно демонтировать щиты, складывать на берегу, ремонтировать их, оборудовать крепёжными болтами – это потребует значительно больших затрат, чем ст̀оят новые щиты.

Мне предстояло защищать диссертацию в НИИЖБе и чтобы не просить в НИИ отпуск за свой счёт, я, пользуясь благоприятным моментом, попросил председателя комиссии продлить командировку, чтобы я смог также повидать уже совсем старенькую маму в Ростове, шеф разрешил; я составил телеграмму в НИИ с просьбой продлить мне командировку на 10 дней в связи с производственной необходимостью, подписал её у шефа и отправил в Красноярск; вернулся автобусом в Мурманск и утром вылетел в Москву.

LXIV

До защиты диссертации было ещё несколько дней; я разложил плакаты в комнате общежития и ещё раз повторил свой доклад; кстати, о плакатах, ещё ранее спросил Лагойду, можно ли, чтобы линии на графиках были