состоянию мозга; и, наконец, доктор Фрижерио, поместивший по этому вопросу прекрасную статью в «Дневнике дома умалишенных в Пезаро», изданном в 1880 году. Кроме того, в том же году я составил вместе с Максимом Дю-Каном небольшой очерк «Arte nei pazzi» («Искусство у сумасшедших»), помещенный в журнале «Архив пихиатрии и судебной медицины». Нам с Дю-Каном удалось всесторонне исследовать занимавший нас вопрос о проявлении художественных наклонностей у сумасшедших при помощи богатого материала, собранного в больницах для умалишенных, находящихся в Пезаро и Павии, а также благодаря недавней френиатрической выставке в Реджио[147] и содействию многих специалистов, помогавших нам не только советами, но и доставлением множества интересных документов и факсимиле. На основании собранных таким образом данных, мы нашли стремление к художественному творчеству у 107 помешанных; в том числе 46 человек занимались живописью, 10 – скульптурой, 11 – резьбой, 8 – музыкой, 5 – архитектурой и 27 – поэзией.

По роду психического расстройства эти больные распределялись так:

25 страдали извращением чувств (sensoria) и манией преследования;

21 – безумием (demenza);

16 – мегаломанией (мания величия);

14 – острым или перемежающимся помешательством;

8 – меланхолией;

8 – общим параличом;

5 – нравственным помешательством (follia morale);

2 – эпилепсией.

Из этих цифр очевидно преобладание неизлечимых форм помешательства и сопряженных с полной потерей рассудка (demenza) – мегаломания, паралич и мономания.

Сопоставляя сведения, так любезно доставленные мне коллегами из различных мест, с моими собственными наблюдениями, я пришел к заключению, что провинции, где особенно процветают искусства, – Парма, Перуджа, дают и наибольшее число помешанных со склонностью к искусству, тогда как их очень мало в Павии, Турине и Реджо.

Из числа этих 107 человек были: 8 живописцев или скульпторов, 10 столяров, архитекторов и резчиков по дереву, 10 учителей или лиц духовного сословия, 1 телеграфист, 3 студента, 6 моряков, военных или инженеров, откуда ясно, что лишь у немногих появление склонности к искусству обусловливалось профессией и приобретенными до болезни привычками, которые, без сомнения, должны были оказывать влияние на творческую деятельность их во время психического расстройства.

Так, инженер чертил планы машин и оконные косяки; двое моряков делали маленькие суда, совершенно пропорциональные во всех частях, трактирщик рисовал на полу столы, украшенные пирамидами фруктов, и т. д. В Реджо один столяр вырезал прелестные орнаменты и арабески; в Генуе капитан-моряк сначала собирал изящные лодочки, а потом принялся за живопись, хотя прежде никогда не занимался ей, и постоянно рисовал сцены из морской жизни, что, по его словам, служило ему облегчением в тоске по любимой стихии. Некоторые, принявшись за прежние занятия, выказывают, под влиянием сумасшествия, странное увлечение своей работой и разрисовывают столы, стены, а при случае даже и пол. Один из подобных живописцев обнаружил во время болезни такие дарования, что его копия с мадонны Рафаэля была удостоена премии на выставке. В больнице Адриани столяр, страдавший перемежающимся безумием, выполнял художественные работы из дерева. То же самое наблюдали и другие врачи. Знаменитый живописец Миньони, уроженец Реджо, принадлежавший к типу большеголовых (окружность головы 60 сантиметров, вместимость черепа – 1671 см3, лицевой угол – 73, вес мозга – 1555 граммов), мать которого была истеричная, а брат – эпилептик, поступил в больницу Реджо вследствие полного умопомешательства (demenza) и мегаломании и провел там 14 лет в полнейшей праздности; наконец, по совету доктора Зани он снова взялся за кисти и расписал все стены великолепными картинами, на которых изобразил историю графа Уголино до того реально, что одна больная, чтобы избавить несчастных отца и сына от голодной смерти, бросала куски мяса в стены, вследствие чего на них и до сих пор еще сохранились жирные пятна{…изобразил историю графа Уголино до того реально, что одна больная, чтобы избавить несчастных отца и сына от голодной смерти, бросала куски мяса в стены, вследствие чего на них и до сих пор еще сохранились жирные пятна. – Уголино делла Герардеска (ум. 1289) – глава партии гвельфов в Пизе, политический авантюрист, жертва заговора, устроенного архиепископом Пизы Руджери дельи Убальдини: графа Уголино вместе с четырьмя сыновьями и внуками заточили в башню и уморили голодом. Историю Уголино обессмертил Данте в «Божественной комедии» («Чистилище», 32:124—33:78).}.

Уважаемый доктор Фунойоли писал мне, что в Сиенском доме умалишенных в течение 10 лет находился один живописец, страдавший манией преследования, который превосходно разрисовал больничные палаты. Но это все исключительные случаи; вообще же под влиянием потери рассудка люди, никогда не бравшие в руки кисти, чаще делаются живописцами, нежели настоящие живописцы снова берутся за кисти. Например, Делапьер сообщает, что известный живописец Мак-Кленель, сойдя с ума, сделался поэтом, а физик Мельмур, потерявший рассудок от горя вследствие смерти его жены в день свадьбы, превратился в литератора и перестал заниматься своей специальностью. В Сиене живет знаменитый скульптор Л., у которого после легкого паралича статуи начали выходить непропорциональными. Умственное расстройство если и заглушает некоторые артистические дарования, зато вызывает другие, не существовавшие прежде, и придает творчеству отпечаток оригинальности.

Из восьми находившихся в Перудже живописцев, характеристики которых прислал мне Адриани, четверо сохранили вполне свой талант под влиянием острого или перемежающегося сумасшествия; у двоих дарование значительно ослабело, так что они, по выздоровлении, уничтожали написанные во время болезни картины; у одного оно совсем исчезло, и, наконец, последний – липеманьяк – утратил правильность рисунка и колорита. Один живописец, пишет мне Верга, в таком излишестве употреблял красную краску, что все написанные им фигуры, казалось, изображали пьяных. Алкоголики, напротив, всегда злоупотребляют желтой краской, что Фрижерио заметил и у одного больного, страдавшего нравственным помешательством. Известен также случай, когда живописец-алкоголик потерял всякую способность различать цвета и достиг такого совершенства в использовании одной только белой краски для своих картин, которые писал в промежутках между периодами запоя, что сделался первым во всей Франции художником по части зимних, северных пейзажей. Кретины, идиоты, слабоумные или чертят фигурки детей, или постоянно воспроизводят один и тот же рисунок, как, например, Гранди, хотя и они обнаруживают иногда замечательные способности в раскрашивании и составлении арабесок: мне самому случалось два раза видеть кретинов, прекрасно рисовавших шифры. Часто даже люди, в нормальном состоянии не чувствовавшие никакой склонности к искусству, после начала болезни вдруг начинают заниматься рисованием, и всего усерднее именно в момент ее наибольшего развития.

Один каменщик, находившийся в Пезарской больнице для умалишенных, обнаружил большой талант к рисованию и во время маниакальных припадков всегда принимался чертить карандашом карикатуры на служителей и заведующих больницей, причем изображал их в нелепом виде, испытывающими различные мучения. Так, например, когда повар не