– Да я и не вешаю, с чего ты взял? На все Божья воля. – Никифор перекрестился и повернулся к Хельги: – Там со мной воины пашо-зерского старосты Сагарма.

– Пашозерцы решились ввязаться в бой с Келагастом?! – обрадованно воскликнул князь. – Вот так славно! Ты нам здорово помог, Никифор!

Монах усмехнулся.

– Я всего лишь скромный инок и не лезу в мирские дела.

– Ага, как же, – усмехнулся незаметно подошедший Ирландец. Кивнув князю, отозвал его в сторонку, шепнул: – Там у озера спрашивала о тебе какая-то дева.

– Радослава! Как же я забыл… Да, Дивьян, ты ведь знаешь все здесь?

– Я охотник, княже.

– Бери воинов и веди их в Куневичи, на помощь Вятше.

– Вятша здесь? – Дивьян улыбнулся. – Рад буду повидаться.

– Повидаешься, повидаешься, поспешай только…

Подойдя к озеру, Хельги увидел девушку. Сняв плащ, она медленно заходила в воду, словно нимфа в призрачном свете луны. Юное девичье тело, распущенные по плечам волосы… Князь невольно залюбовался купальщицей. Залюбовался настолько, что не сразу сообразил, откуда вдруг раздался насмешливый голос, который он так долго жаждал услышать:

– Неплохо ты проводишь время, ярл!

Хельги оглянулся, знал уже, кого увидит.

– Ладия… Ладислава… Я скучал по тебе…

– Я тоже… Кто это там шарится в кустах? Твор?!

– Я, княже. – Отрок, обернувшись к озеру, вдруг широко раскрыл глаза, недоверчиво-радостно, как бывает, когда уж ничего хорошего и не ждешь, а вот вдруг…

– Рада… – тихо вымолвил он. – Неужто ты здесь… купаешься…

– Не купаюсь, а смываю грязь! – фыркнув, возразила девушка. – Слишком уж много ее на меня налипло… Ой! О, боги… Неужто это ты, Творе?!

Радослава бросилась из воды, поднимая брызги.

– Пойдем, – обнимая любимую, улыбнулся князь. – Я приметил тут одно укромное место…

– Как они счастливы, – прижимаясь к Хельги, засмеялась Ладислава. – Эта девушка – сестра Твора, он мне о ней рассказывал.

– Знаю я и еще одного человечка, который будет рад Радославе безмерно, – усмехнулся князь. – Надеюсь, он скоро прибудет к нам живой и невредимый.

Хлюпала под ногами болотная жижа, и колючие ветки больно хлестали по лицу. Ажлак не обращал на это внимания. Отбежав подальше от капища, перешел на шаг, продвигаясь к реке тайной тропою. Сердце пело – спасен! Спасен! Упасли боги. Обязательно надо принести им хорошую жертву. Вот только бы выбраться. Теперь уж немного осталось, немного. Знал волхв укромные местечки по берегам. Вот и тайный знак – самолично сделал топором затес на осине, мало ли пригодится когда. Пригодился… Вот и заросли ивы, мосточки, спрятанный в камышах челнок… О, боги! Еще один беглец?..

– Вижу, ты вовремя покинул капище, волхв, – поднялась от мостков чья-то тень.

– Да уж, – согласился Ажлак. – Подмогли боги. Впрочем, как и тебе, кузнец! Вдвоем мы по реке не уйдем. Проберешься по берегу. Я уж тебя не выдам, не бойся…

– А я и не боюсь, волхв.

Кузнец Рауд навис над жрецом черной громадой. Ажлак даже на миг испугался, хотя какой опасности можно было ожидать от глуповатого наволоцкого кузнеца?

– Так, говоришь, дочь мою, Колму, убили «люди креста»?

– Это не я говорю, кузнец, люди…

– Люди?

Волхв даже не почувствовал, как острое лезвие ножа вошло в сердце. Лишь захлопал глазами, удивляясь, с чего б это так горячо стало в груди, и свет померк в его глазах, а мертвое тело с плеском свалилось в воду.

Над лесом, над капищем и рекою, над маленьким черным озером вновь поднималось солнце.

– Люди говорят, это злое, нехорошее место, – передернув плечами, сообщила князю Ладислава. – Скорей бы покинуть его.

– Сегодня уйдем, – кивнул Хельги. – Но допрежь справим тризну. Жаль, погиб Келагаст…

– Жаль?!

– Да, жаль… Его следовало бы судить перед всем народом. Так было бы лучше. Ну, что ж, погиб так погиб… – Князь вздохнул. – А почему это озеро так называют?

– Дивьян говорил – сюда стекается зло, чтобы обрести силу.

– Обрести силу… Так вот почему…

– Слышишь? – Ладислава перебила князя. – Как здорово поет коростель!

Хельги прислушался, улыбнулся.

– Какой же это коростель? Это жаворонок…

– Сам ты жаворонок… Ну-ну, убери руки, во-он воины твои смотрят…

– И что? Давай спустимся, пониже, к реке…

– Давай…

– Ты поедешь со мной в Киев?

Девушка вздрогнула, остановилась.

– Наконец-то спросил!

– Так поедешь?

– Я подумаю, милый.

Озаренные лучами восходящего солнца, они приникли друг к другу и слились в долгом поцелуе.

Щит на вратах

Глава 1

Куклы

…Один взгляд на распростертое тело убедил его: это не живое существо, а вещь, по неодушевленности не уступающая полу, на котором она лежит, только гораздо менее естественная… И А. Г. понял, что случившееся действительно случилось.

– Давай убирать труп, – сказал он.

Даг Сулстад. «Попытка разобраться в непостижимом»

Наши дни. Норвегия

Библиотека располагалась в старинном, с колоннами, атлантами и кариатидами, здании на углу Юленсгате и тихой улочки Грига. Перед фасадом был разбит сквер, высокие тополя и клены заслоняли окна своими тенистыми ветвями, а когда налетал ветер, внутри здания казалось, что на улице плещутся волны. И в самом деле, похоже…

Матиас подпер рукой подбородок и, оторвавшись от книги, задумчиво посмотрел в потолок с бегающими тенями. Потом осторожно, чтобы не отвлечь читающих, выглянул в окно, наблюдая, как, медленно кружась, падают на землю желто-красные кленовые листья. Осень… Матиас любил осень, только не такую, веселую, солнечную, с синеглазым небом и разноцветной шуршащей листвой, а настоящую, позднюю, с пронзительным ветром, сыростью и дождем пополам с мокрым снегом. В такую пору хорошо сидеть дома у окна, размышлять, представляя себя великим героем. Матиас не выносил ни улицы, ни сверстников, ни шумных игр – его влекли лишь собственные мысли да таинственный шепот страниц в старинных, тщательно оберегаемых библиотекарями книгах. Сколько себя помнил, Матиас всегда был один. В раннем детстве он боялся даже выйти на улицу, опасался шумных игр – вдруг толкнут, обидят, начнут насмехаться… Так бывало, и довольно часто. Нет, уж лучше дома, с книжкой. Дождавшись, когда родители уйдут, он любил представлять себя могущественным повелителем, каким-нибудь древним или сказочным королем, полным властелином над жизнью и смертью подданных. Для большего правдоподобия Матиас делал куклы – приклеивал к картонным человечкам вырезанные из общей фотографии лица одноклассников, и потом…

А ну, пойди-ка сюда, забияка Хансен! Ты, говорят, обижаешь некоторых своих одноклассников? А вот выслушай-ка смиренно указ: за все про все отрубить тебе правую руку! И ножницами – чик! Ага, плачешь? То-то!

А ты, Лиззи Марз?