Капли крови все падали на траву, и кузнец завороженно следил за ними потемневшими от горя глазами.

Глава 15

Озеро злого духа

Воин не поддается чувствам и не умирает от страха, он позволяет гуахо явиться к нему лишь тогда, когда сам полон сил и готов к встрече.

Карлос Кастанеда. «Дверь в иные миры»

Сентябрь 868 г. Южное Приладожье

На поросшем хустым еловым лесом мысу, где изгибалась излучиной Капша-река, на вершине пологого холма черно блестело озеро. Небольшое, однако глубокое, илистое. Странное дело, совсем не рос камыш по его берегам, не желтели папоротники, не пряталась среди мхов кислая ягода клюква и плакальщицы-девушки – ивы – не склоняли к темной воде свои зеленые волосы. Одни угрюмые ели отражались в черном зеркале озера. Ели да огромные серые валуны, вросшие в землю, про которые говорили, что это спрятавшиеся под землей великаны. И в самом деле, если присмотреться, можно было заметить выдолбленные в камнях углубления-глазницы. Казалось, великаны смотрят на мир, злобно прищурясь, поджидают добычу – невзначай забредшего путника. Покрытые зеленоватым мхом валуны выглядели заброшенными, чего нельзя было сказать о трех вырезанных из крепкого дерева идолах с жуткими клыкастыми рожами. Губы их были измазаны свежей кровью, а у подножия громоздились кучи звериных костей, в основном заячьих. Словене не охотились на зайца, этот хитрый зверь считался колдовским, черным, другое дело – лесные люди весяне. Те били всякую дичь, в том числе и зайцев, ничуть не смущаясь возможными осложнениями – ведь коварный дух убитого зайца вполне мог отомстить охотнику. По заячьим костям видно было, что к идолам хаживают пока лишь окрестные охотники.

Солнце только-только встало, когда Радослава проснулась. Поднялась с подстилки, едва не ударившись головой о крышу – сарай, где она спала, был хоть и просторен, но низок. Девушка пригладила рукой волосы и, пригнувшись, посмотрела в щель. Задумалась – по всему выходило – сегодня нужно было попытаться бежать. Именно сегодня – вон, денек-то погожий, далеко видно, да и не зря вчерашним вечером заговорила она с охотниками, что пришли к Чернобогу с дичью. Выждала момент, когда волхв отошел, выспросила про дорогу к Ладоге. Не так-то и далеко идти оказалось, да и не заплутаешь – все реками: сначала по Капше, потом Пашою-рекой, а уж дальше – совсем немного – болотистым берегом Нево – озера-моря. Раньше бы убежала, пусть даже в леса, сгинула б, а может, и вышла бы к людям. Да только властвовал над ней Чернобог, над мыслями ее, над делами. Податливой соломенной куклой чувствовала себя девушка, очень боялась волхва. Видела, стал Чернобог не таким, каким был раньше. Словно бы поселилась в нем какая-то непонятная злая сила. Иногда посмотрит – словно ожжет черным пламенем, так станет жутко, что думаешь – вот и смерть пришла. Очень боялась Радослава этого взгляда. Особенно жутким волхв был ночью, не спал – бродил вокруг озера, выкрикивая непонятные заклинания, а когда выкатывалась на небо полная серебряная луна, падал на коленки и выл. Протяжно так, злобно и вместе с тем тоскливо. Страшно делалось в такие минуты девушке, хоть и не трогал ее жрец, даже как женщину не использовал, и оттого становилось еще страшнее – будто это вообще был не человек. Нелюдь. Жуткая кошмарная тварь в обличье волхва Чернобога. Лишь иногда по утрам, не часто, Чернобог на короткий миг становился собою – оглядывался удивленно, хлопал глазами, а потом снова взрывалась в его взоре огненно-черная хмарь.

Наблюдая за волхвом, Радослава неожиданно для себя осознала, что тварь с черным взглядом вовсе не была всесильной. Да, она имела необъяснимую власть над девушкой и над всеми, кто находился рядом, в нескольких десятках шагов. Но стоило отдалиться – и наваждение пропадало. Уходить сама Радослава не рисковала, боялась, а вот, посматривая на изредка заходивших охотников, видела – в капище те трепещут от страха и делают все, что велит Чернобог, но как только спускаются к реке или заходят за ельник – так вся округа оглашается смехом. С чего бы? Значит, не так уж и страшен волхв, вернее, тварь, что сидит в нем. Власть твари становилась совсем слабой к утру – недаром Чернобог, отправляясь спать в хижину, всегда запирал Радославу в сарае, сложенном из тонких, но крепких бревен. Надежен был сарай, не выбраться, сколоченная из толстых досок дверь снаружи запиралась на тяжелый засов. Не выбраться, даже и здоровому мужику не выбраться – поди-ка выломай бревно, упреешь трудиться! Напрасными окажутся хлопоты. Однако у пленницы имелись на этот счет свои планы. Чувствовала она – идет дело к чему-то страшному, все чаще как-то по-особому поглядывал на нее волхв, кривил в нехорошей ухмылке губы, а девушка лишь тупо кланялась да выполняла все распоряжения волхва – убиралась в капище, стряпала на костре нехитрую снедь. Нет, не всесильной оказалась тварь, были моменты, даже когда бодрствовал волхв, – словно сквозь туман прорывались в голову Радославы крамольные мысли. И чем дальше, тем чаще. Видно, приходило к концу могущество волхва, и он, зная об этом, готовил какую-то пакость, Радославе даже жутко было думать, какую. Впрочем, тут не надо было быть семи пядей во лбу, достаточно взглянуть на идолов – страшных, клыкастых, чужих. Что им тетерева да зайцы? По всему видно – истосковались по человеческой крови. Кто будет жертвой? Гадать не надо. Вот и Радослава не гадала. Чего зря расстраиваться? Лучше подумать, как выбраться. Хитер Чернобог, еще хитрее – тварь, что сидит в нем, однако и Радослава не лыком шита. Вчера еще с вечера, когда варила похлебку, отвлекся Чернобог на какого-то смурного мужичка, явившегося с вестями, ушли оба в хижину, тут и Радослава почуяла – тенета ослабли, взяла да щедро сдобрила похлебку солью, хоть та и дорога была, да у Чернобога имелась. Вскипятила в котле брусничный напиток, отставила в сторону остывать. Оглядываясь на хижину, подобрала валявшуюся в траве палку – дрын, закинула в сарай и, довольно потерев руки, уселась к костру. Управилась вовремя – едва Чернобог вышел проводить мужичка, как снова нахлынула липкая паутинная слабость и снова, как всегда, не рассуждая, стряпала девушка, ни о чем таком не думая, тупо глядя перед собою. Волхв ожег ее взглядом, властно мотнул головой – иди, мол, в сарай, пора. Радослава поклонилась, словно во сне, ушла, улеглась на соломе, не слышала далее, как скользнул в пазы засов.