– Не ведаю, княже. – Тяхк говорил еле слышно. – Думаю, близко.

– Хорошо. – Князь выпрямился в седле, поправил на плечах темно-синий боевой плащ. Приказал: – Беги к своим. Становимся на привал.

Поклонившись, Тяхк исчез в зарослях.

Весть о близком привале вызвала в молодых дружинниках радость. Еще бы – утомились уже идти-то оврагами, буреломами, перелесьем, ну-ка, в кольчужке-то да со щитом за плечами поди-ка попрыгай! Ненадолго хватит. Да и день уже явно клонился к вечеру. Хороший выдался денек, солнечный, тихий, не то что вчерашняя непогодь. Светило в небе ласковое солнышко, отражалось в реке, искрящейся прозеленью застревая в вершинах деревьев, падало на тропинку узенькими теплыми лучиками. Выбрав подходящую полянку, разбили лагерь – шалашики, шатер княжий не ставили, не велел князь. Сторожу вокруг выслали – мало ли. Не только князь, каждый воин нет-нет да и ощущал на себе чьи-то любопытно-злобные взгляды. Сторожчики парами – молодой и более опытный – бесшумно разбрелись по лесу, в виду друг друга. Посматривали молчком, князь строго-настрого велел – как увидят кого, сделать вид, что не видели, но о том упредить. Крикнуть, будто про зайцев. Немного времени и прошло, а уж послышались крики:

– Сюды, робяты, зайцев полно!

– И у нас следы заячьи!

– И у нас…

– И там…

Хельги прищурился. Отошел с Найденом от лагеря, как раз туда, где всего больше про зайцев кричали, подмигнув тиуну, произнес громко:

– Кликни-ка гридей, тиуне. Человек пять, не особо шумных. Пойду душу потешу – запромыслю дичины. Да вели, чтоб спать ложились, не дожидаясь. Мало ли, еще и на реку сходим, видал я, как играла рыба.

– Да уж, рыбы здесь много, – понимающе кивнул Найден.

Пустив коня пастись, Хельги снял кольчугу, подозвал гридей – Тяхка, Горислава, еще парочку. Вздохнул: специально не выбирал, видать, отрокам судьба такая. Мысль мелькнула – не много ли? Нет, не много. Если будет меньше – могут заподозрить… Ну, да что раньше времени печалиться? Залихватски свистнув, князь махнул рукой – идем, парни! Впрочем, Тяхк неплохо знает местность. Да, пожалуй, он и сгодится.

– Эй, парень. А для тебя у меня будет другое задание…

Отошли порядком от лагеря, спешили – солнце вот-вот сядет, а уж не светлоночный июнь на дворе, сентябрь. Хоть и теплые дни стоят, летние, а все же темнеет быстро. Кто-то из отроков, кажется Горислав, приметил узенькую звериную тропку. Кусты кругом примяты, видно, не малая дичина – кабан, а быть может, и лось. Горислав покрепче сжал рогатину, оглянулся на князя. Хельги кивнул – туда, мол. Пошли дальше по узкой тропе, пробрались кустами, нырнули в густо заросший папоротниками овраг. Выбравшись из него, оказались на лесной опушке с густой высокой травой и белыми цветами. Кругом было тихо, даже птицы не пели, было слышно, как у цветов озабоченно жужжал шмель. Палевое небо над головой наливалось закатной желтизною. Хорошо! Так хотелось завалиться в траву, средь цветов, лежать, подложив под голову руки, смотреть в небо и не думать больше ни о чем. Хельги прошел вперед, по колено в траве, нагнулся к цветам. За ним – остальные.

Горислав, сын охотника и побратим Тяхка, вдруг принюхался. Где-то рядом отчетливо пахло гнилью. Да-да, во-он, впереди, в кустах – приманка. На волка или на медведя. Но раз есть приманка, должно быть…

– Стой, княже! Засада! – рванувшись вперед, выкрикнул отрок… и черная боевая стрела пронзила ему грудь. Такие же стрелы полетели и в остальных, а на середину поляны, прямо на голову князя слетела вдруг с деревьев крупная прочная сеть.

– Хватай! – заорали выскочившие из-за кустов воины. – Да осторожней, велено живьем брать!

Миг – и все кончилось. Лишь трепыхался, еще больше запутываясь в сети, Хельги. Остальные гриди, сраженные подлыми, исподтишка выпущенными стрелами, остались навеки лежать в высокой траве под деревьями, глядя невидящими глазами в палево-желтое небо. И снова тихо стало кругом, словно ничего и не было, лишь у окропленных свежей кровью соцветий по-прежнему жужжал шмель.

Стоя у низкой ограды капища, Чернобог с усмешкой взирал на привязанную к дереву Радославу. Дерево это росло как раз там, где надо, – перед идолами. Вернее, идолы были вкопаны перед этой толстой корявой сосною. Лишенная одежды девушка чувствовала, как в спину больно впиваются сучья, и укоряла себя за непредусмотрительность – внимательней надо было быть, оглядчивее. Впрочем, кто же мог знать, что в этакую-то рань заявится Ажлак, – вот уж не вовремя, гнида! Да и Чернобог, гад, очухался, перевязал башку тряпицей, ощерился зло – дескать, долго будешь умирать, дева! Да Радослава уж и сама понимала, что не быстро. Поникнув головой, стояла, чувствуя на себе презрительные взгляды жрецов.

– Сначала я выколю тебе глаза и принесу их в жертву, – негромко говорил Чернобог. – Потом отрежу язык, а затем сдеру с живой кожу и оставлю умирать так. Ты знаешь, как это больно?

Радослава хотела было сказать в ответ какую-нибудь гадость. Может, войдя во гнев, волхвы невзначай прикончат ее? Так и не придумав, сплюнула.

– Плюйся, плюйся, – скривился жрец. – Брат Ажлак, кажется, солнце зашло? Подай-ка нож, начнем…

Лысый пегобородый Ажлак, низенький, коренастый, с жилистыми оглоблями-руками, подавая нож, алчно облизал языком губы. Он весь трепетал – давно уже не приносилась такая жертва. И так злобно, жестоко, кроваво. Тем приятнее будет богам… и тем страшнее станет Келагастовым людям. Пусть знают, кого следует уважать и бояться!

– Надеюсь, она доживет до завтра, когда, быть может… – Не договорив, жрец поднял над головой нож и завыл: – О, Крем Кройх! О, Морриган, о, Дагд, о, древние боги…

– Брате Чернобог, – неожиданно перебил его Ажлак. – Кажется, в лесу слышатся голоса.

– Голоса? – Чернобог опустил нож и настороженно обернулся.

И впрямь, от леса к капищу шли несколько человек, в одном из которых жрецы тут же признали наволоцкого старосту Келагаста.

Староста шел, по-хозяйски осматривая капище, густая седая борода его воинственно топорщилась.

– Мои люди сделали вам хороший подарок, волхвы! – подойдя ближе, со смехом объявил он и, оглянувшись, призывно махнул рукой.

Чернобог, вернее, не он, а тот, другой… не поверил своим глазам: воины Келагаста вели к жертвеннику самого Вещего князя, ненавистного выскочку Хельги, единственного, кто мог справиться с Черным друидом. И справился. Почти… Ну, а теперь – посмотрим. Черный друид Форгайл Коэл, чей дух сейчас занимал тело и мозг волхва Чернобога, прекрасно осознавал всю свою слабость. Да, это не старые времена, нет уже былой силы, как нет и прежнего тела. Слабость… Противная липкая слабость! Как жутко было постоянно чувствовать ее, жить с