Он долго изучает их, потом неожиданно предлагает:

– Пройдемте.

И я выхожу из машины.

– А в чем дело? Я что-то нарушила? Я спешу, – говорю я.

Но он с моими документами молча идет на пост. Я за ним.

– Присядьте, – показывает на стул.

– Я спешу, – повторяю я. – Что я нарушила?

Лейтенант не отвечает. Молча еще раз изучает мои документы. Потом смотрит в компьютер. Опять в документы.

– Нарушили, – говорит, наконец. – Гражданка Воронцова.

Молчу в ответ, а он ему и не нужен.

– Нарушили подписку о невыезде, – заявляет он. – Есть разрешение от следователя?

Отрицательно мотаю головой.

Лейтенант ухмыляется и кому-то звонит.

– Ну, я же предупреждал, – голос адвоката в трубке звучит холодно и недовольно. – Вы где сейчас?

Называю адрес.

– Ждите там меня.

Он приезжает примерно через полтора часа. Кое-как улаживает вопросы с полицейскими и уже на выходе с поста говорит:

– Вы совершили большую ошибку, – смотрит вдаль. – Теперь вопрос о вашей свободе только на усмотрение следователя. Я уже не смогу помочь.

– Но что я такого сделала? – не понимаю я.

– Вы нарушили подписку о невыезде, – теперь он смотрит мне в глаза. – За это следователь может опять изменить подписку на содержание под стражей.

Безнадежно машет рукой.

– Езжайте домой. Не усугубляйте. Я сейчас сам поеду к Олегу и все расскажу ему. Он и правда не берет трубку.

С тяжелым сердцем возвращаюсь домой. И на следующее утро меня будит телефонный звонок. Вызывает следователь.

Проверяю телефон. Ни от Олега, ни от адвоката сообщений нет. Предпринимаю еще одну попытку дозвониться до Олега. Безрезультатно.

Быстро одеваюсь и еду к следователю.

– Я иду вам навстречу в последний раз, – сухо произносит он. – Еще одно нарушение режима и я опять ограничу вашу свободу. Идите.

Я выхожу в коридор и прислоняюсь к стене. Холодный бетон заставляет дрожать. Или это не от него?

Чувствую, как глаза становятся влажными. Зажмуриваюсь и первая слеза скатывается по левой щеке.

Я медленно сползаю по стене вниз. Сажусь на пол и прячу голову в согнутых ногах.

Да, я плачу. Силы закончились. Я больше не могу сдерживать себя.

Я все еще главная подозреваемая. Олег не отвечает на телефонные звонки. Но главное – я не знаю, что с Никитой. Я не видела его два дня. И даже не знаю, где он и что с ним.

Начинаю всхлипывать, не в силах плакать тихо, незаметно.

И тут на мое плечо ложится чья-то рука.

– Яна? – обращаются ко мне. – Что с тобой? Что-то случилось?

Яна

Я поднимаю глаза, но не узнаю этого человека. Сквозь пелену слез его черты расплывчатые. Но он ведь знает мое имя. Значит, и я знаю его.

Мужчина садится на корточки и не убирает руку с моего плеча.

– Тебе плохо? Вызвать врача? – спрашивает он. – Что-то случилось?

Я лишь всхлипываю.

– Пойдем, – пытается поднять меня, но я вопросительно смотрю на него. – Я Роман. Помнишь, я звонил недавно? Мы виделись пару раз. Еще до всего этого. Не узнала?

Теперь узнала. Это и правда Роман, друг Дины. Я шарахаюсь от него и пытаюсь отползти.

– Пойдем, я помогу тебе, – он не дает мне возможности отдалиться.

Но я лишь мотаю головой, упираясь руками в пол.

– Яна, – похоже, он догадывается о причинах моего такого поведения, – я не враг тебе. Поверь. Я не дружу с твоими родственниками. С Дмитрием у нас чисто деловые отношения. И это я дал показания, благодаря которым тебе заменили меру пресечения. Я могу все рассказать тебе, но не здесь. Пойдем. Не бойся. Тебе же нужна помощь. Я вижу это. У тебя что-то случилось. Я могу помочь.

Он протягивает мне руку. Смотрю ему долго в глаза. Мне кажутся они искренними и сочувствующими. И я подаю ему свою руку.

Роман встает и помогает встать мне. Приобняв за талию, ведет меня на выход. Сажает в свою машину.

– Посиди здесь, – говорит он. – Мне надо к следователю. Возникли кое-какие вопросы. Дождись меня. Я приду и мы поговорим. Хорошо?

Киваю.

– Ты не убежишь? – улыбается.

Мотаю головой.

– Я скоро, – он захлопывает дверь и убегает назад в здание.

Проходит минут двадцать, как возвращается Роман. Садится за руль и заводит машину.

– Я знаю одно место, там можно нормально поговорить, – он опережает мой вопрос.

Роман привозит меня в какой-то маленький ресторанчик и нас ведут к дальнему столику.

Я ничего не заказываю. Все мои желания атрофировались. Роман заказывает кофе.

– Странно получается, – начинает он разговор первым. – Я сейчас был у следователя. И получается, что мои показания теперь не относятся к делу.

Я хмурюсь и смотрю на него.

– Я давал показания, что у меня с компанией Дмитрия, твоего родственника, был заключен договор на поставку яда против грызунов. Именно такой яд и нашли в остатках еды, которой отравился твой муж. И поэтому тебя и выпустили.

Ловлю каждое его слово. Мозги сразу прояснились.

– Но теперь оказывается, что это все не важно, – продолжает Роман. – Следствие опять считает ключевой улику, что следы яда были обнаружены на твоей одежде. Странно, – задумчиво смотрит в окно.

Потом поворачивается ко мне и спрашивает:

– Твой адвокат, который приходил ко мне, он частный? Или назначенный следователем?

– У меня адвокат моего знакомого, – отвечаю я. – Я им довольна.

– Да-да, – задумчиво произносит Роман. – Только он почему-то не был у следователя уже несколько дней и даже не посмотрел новые обстоятельства в деле.

Мы сидим молча. Каждый думает о своем. Я – о сыне.

– Так, ладно, – произносит Роман. – Если ты не возражаешь, я попрошу своих юристов связаться с твоим адвокатом. То, что сейчас происходит в твоем деле, ненормально. Следствие бросает из стороны в сторону.

Отпивает кофе.

– А сейчас успокойся, – теперь он улыбается. – Не надо, чтобы ребенок видел твои слезы.

И после этих слов я, наоборот, начинаю просто-таки рыдать. Роман сначала удивленно смотрит на меня, а потом берет салфетки и подает мне.

– Яна?

А я реву. Потому что знаю, что не увижу Никиту. Не сегодня точно. И где он, я тоже не знаю.