Мы плыли, и я понятия не имел куда, знал только, что мои усталые люди могут поспать, пока я правлю. А когда у меня не осталось сил стоять, Финан принял рулевое весло, а я заснул как убитый. Пробудился ночью: волны по-прежнему бушевали, и ветер выл, и я пошел на нос, пробираясь через спящих и едва проснувшихся дружинников, расположился под драконьей головой и принялся вглядываться во тьму. Я не столько смотрел, сколько слушал, пытаясь уловить грохот прибоя, разбивающегося о берег, но слышал только рев волн и ветра. Меня трясло. Одежда промокла насквозь, холод пробирал до костей. Я чувствовал себя стариком.

Рано поутру шторм еще бушевал, но далеко не столь яростно, как накануне. Я направил «Полуночную» к западу, словно мы убегали от рассвета. И норны любили нас, потому как позволили найти землю, только я понятия не имел, Нортумбрия это или Шотландия. Что это не Восточная Англия, сомнений не было, потому как я видел высокие утесы, о которые с фонтанами брызг разбивались волны. Мы повернули к северу. «Полуночная» боролась с волнами, пока мы подыскивали местечко для отдыха после бури. Наконец, обогнув небольшой мыс, заметили укромную бухточку, поверхность которой только волновалась, а не ходила ходуном. Бухту опоясывал широкий пляж. Боги, видимо, любили меня, потому как здесь мы нашли корабль, в котором я так нуждался.

Это было купеческое судно длиной в половину «Полуночной». Его выбросило на берег штормом, но столкновение не причинило ему вреда. Вместо этого корабль стоял на пляже, а трое моряков пытались прокопать в песке канал, чтобы спустить его на воду. Эти люди уже облегчили засевшее судно насколько могли – чуть выше верхней точки прилива на берегу высилась куча груза, там же полыхал сложенный из плавника костер, у которого команда могла погреться и обсохнуть. Команда нас заметила и по мере приближения «Полуночной» укрылась в дюнах, обступающих пляж.

– Вот тот корабль, который был нам нужен, – сказал я Финану.

– Ага, выглядит подходяще, – отозвался ирландец. – И эти бедолаги уже проделали за нас половину работы по его спуску.

Бедолаги неплохо постарались, но нам пришлось потратить бо́льшую часть дня, чтобы вызволить судно и вывести на чистую воду. Я высадил на берег два десятка парней, мы полностью облегчили корабль, выгрузив балласт, сняли мачту, а потом, просовывая весла под дни-ще, стали вырывать корпус из жадных объятий песка. От удара о берег часть досок разошлась, но мы законопатили швы водорослями. Судно обещало течь как решето, но мне не было нужды долго удерживать его на плаву. Ровно столько, чтобы обмануть Эльфрика.

Команда корабля отважилась и вышла на пляж, пока мы еще возились с подкопами, чтобы завести весла-рычаги под корпус. Она состояла из двух мужчин и мальчишки, все фризы.

– Ты кто такой? – робко спросил здоровенный детина, широкоплечий, с обветренным лицом моряка. В руке он держал топор, но опустил его, желая показать, что не собирается нападать.

– Ты меня не знаешь, – отрезал я. – А ты кто?

– Блекульф, – буркнул он. Потом кивнул на судно. – Я его построил.

– Ты его построил, а мне оно нужно, – напрямик заявил я.

Я подошел к куче груза. Тут были четыре бочонка с переложенной соломой стеклянной посудой, два бочонка медных гвоздей, ящичек с драгоценным янтарем и четыре тяжелых жернова, обточенных и отшлифованных.

– Можешь сохранить все это, – сказал я.

– Надолго ли? – ворчливо спросил Блекульф. – Чего стоит груз без корабля? – Фриз посмотрел в сторону материка, хотя разглядеть можно было только дождевые тучи, низко нависшие над унылой местностью. – Эти ублюдки оберут меня до нитки.

– Какие ублюдки? – поинтересовался я.

– Шотландцы. Дикари.

Так вот куда нас занесло.

– Мы к северу или к югу от Фойрта? – спросил я его.

– К югу. Кажется. Мы пытались войти в реку, когда разразился шторм. – Блекульф пожал плечами.

– Вы шли с грузом в Шотландию?

– Нет, в Лунден. Нас было восемь.

– Восемь человек? – переспросил я, удивляясь такому многолюдству на борту.

– Восемь кораблей. Похоже, уцелел только наш.

– Вам пришлось поработать, чтобы спастись, – заметил я.

Блекульфа выручило искусство морехода. Он сообразил, что внезапный шторм будет очень жестоким, поэтому спустил парус, разрезал его так, чтобы тот лег вокруг мачты. Потом, использовав гвозди из товара, прибил ткань к бортам корабля на манер палубы. Эта уловка спасла судно от затопления, зато мешала грести, и его отнесло к этой длинной полосе пустынного берега.

– Тут поутру появлялся дикарь, – угрюмо проронил фриз.

– Всего один?

– У него было копье. Он понаблюдал за нами, потом ушел.

– Значит, вернется с дружками, – подытожил я и посмотрел на мальчонку, которому на вид было лет восемь или девять. – Твой сын?

– Мой единственный сын, – уточнил Блекульф.

Я подозвал Финана.

– Посади парнишку на «Полуночную», – распорядился я и повернулся к фризу. – Твой сын будет моим заложником, а ты сам пойдешь со мной. Если исполнишь все, о чем прошу, получишь назад корабль и товары.

– А что надо делать? – подозрительно спросил он.

– Для начала сохранить сегодня свое судно.

– Господин! – раздался голос Финана.

Ирландец указывал на север. На дюнах появились десятка три всадников на маленьких лошадках. Вооруженные копьями. Но мы превосходили их числом, и им хватило ума держаться на расстоянии, когда мы стаскивали с мели корабль Блекульфа. Назывался он «Радужный». Мне имя показалось странным.

– Пока мы строили его, все время шел дождь, – пояснил фриз. – И только в тот день, когда спускали на воду, появилась двойная радуга. – Он пожал плечами. – Моя жена назвала его в честь радуги.

Наконец мы смогли приподнять и сдвинуть «Радужный». Подтаскивая судно к воде, мы пели зеркальную песню Ран. Финан вернулся на «Полуночную», мы завели канат с кормы боевого корабля на нос «Радужного» и оттащили малыша за линию прибоя. Затем перегрузили балласт и товары в его объемистый трюм, установили мачту и закрепили ее плетеными кожаными вантами. Наездники наблюдали за нами, но не вмешивались. Дикари ожидали найти в выброшенном на берег корабле легкую добычу, но появление «Полуночной» порушило их надежды. С наступлением сумерек они поворотили коней и ускакали восвояси.

Я поставил Финана командовать судном, а сам пошел на «Радужный». Это был добрый корабль, крепкий и надежный, и, хотя нам приходилось постоянно отчерпывать воду, прибывающую через разошедшиеся доски обшивки, судно без особого труда справлялось с беспокойным морем. За ночь ветер поутих. И хотя все равно задувал изрядно, но ярость волн улеглась. Море представляло собой толчею белых барашков, которые таяли в темноте, по мере того как мы отгребали от берега. Всю ночь ветер выл, иногда налетая порывами, но не достигая силы шторма, и с наступлением хмурого рассвета мы подняли изодранный парус «Радужного» и пошли впереди «Полуночной». Наш путь лежал на юг.