Наш отряд в пути от Бедехэла к Беббанбургу дополняли два фриза. Фолькбальд был медлителен, как вол, но упрям, как осел. Поставьте Фолькбальда за щитом, и никто не сдвинет его с места. Он был удивительным силачом и тугодумом, зато предан и в «стене щитов» стоил двоих. Вибрунд, его двоюродный брат, был вспыльчив и задирист, зато полезен в бою и неутомим за веслом.

Итак, нас было, не считая Блекульфа, девять идущих на Беббанбург. Мы следовали по дороге от Бедехэла на север. Справа тянулись песчаные дюны, а слева – пропитанные влагой пашни, уходящие к темным горам в глубине материка. Дождь усилился, хотя ветер слабел. Осферт пришпорил лошадь и поравнялся со мной. На нем был тяжелый черный плащ с капюшоном, скрывавшим лицо, но я разглядел обращенную ко мне легкую усмешку.

– Ты обещал, что жизнь будет интересной, – бросил он.

– Когда же?

– Много лет назад. Когда избавил меня от священства.

Альфред хотел сделать из незаконнорожденного сына попа, но Осферт предпочел путь воина.

– Ты мог закончить обучение, – предположил я. – Уверен, тебя превратили бы в одного из их колдунов.

– Они не колдуны, – терпеливо поправил Осферт.

Я ухмыльнулся – дразнить Осферта было одно удовольствие.

– Ты стал бы хорошим священником, – продолжил я, уже без шуток. – И наверняка дорос бы до епископа.

– Едва ли. Скорее стал бы аббатом. – Он покачал головой и поморщился. – Аббатом в каком-нибудь далеком монастыре. Пытался бы вырастить пшеницу в болоте и творить молитвы.

– Нет, наверняка епископом, – яростно заявил я. – Твой отец был королем!

Осферт еще более решительно мотнул головой:

– Я был его грехом. Ему хотелось убрать меня с глаз долой, спрятать в болоте, где никто не увидит его позора. – Он перекрестился. – Господин, я дитя порока, а значит, обречен.

– В речах безумного больше смысла, чем в твоих. Как можно поклоняться богу, который карает за отцовские грехи?

– Мы богов не выбираем, – мягко возразил Осферт. – Бог только один.

Ну что за бред! Как может один-единственный бог управлять всем миром? Один бог, чтобы покровительствовать зуйку, зимородку, выдре, крапивнику, лисе, чибису, оленю, лошади, горам, растительности, окуню, ласточке, горностаю, иве и воробью? Один бог для всех потоков, речек, всех зверей и людей? Я сказал однажды нечто в этом роде отцу Беокке. Бедный покойный Беокка – некогда был, как и Пирлиг, попом.

– Ты не понимаешь! – возбужденно твердил он. – Ты не понимаешь! У Бога имеется целая армия ангелов, чтобы смотреть за миром! У него есть серафимы, херувимы, княжества, царства и владения повсюду вокруг нас! – Беокка взмахивал больной рукой. – Незримые ангелы, Утред, реют везде! Крылатые слуги Господа надзирают за нами! От них не укроется даже падение крошечного воробышка!

– И что станут делать ангелы, если воробышек упадет? – спрашивал я его, но Беокка не давал ответа.

Я надеялся, что темные тучи и проливной дождь укроют Беббанбург от надзирающих ангелов. Мой дядя и кузен были христианами, поэтому ангелы могли защитить их, если уж такие крылатые волшебные создания существуют. Может, и так. Я верю в христианского Бога, не верю только, что это единственный бог. Он ревнивый, мрачный, одинокий тип, который ненавидит прочих богов и злоумышляет против них. Иногда он напоминает мне Альфреда, разве что тот был наделен до некоторой степени любезным обхождением и добротой, но король никогда не переставал работать, думать и переживать. Христианский Бог тоже не перестает трудиться и вынашивать замыслы. Моим богам нравится веселиться в пиршественном зале или увлекать своих бессмертных подруг на ложе, они пьяные, распутные и счастливые, и пока они гуляют и наслаждаются, христианский Бог прибирает к рукам мир.

Наш путь пересекла чайка, и я попробовал сообразить, сулит нам ее полет удачу или провал. Осферт отрицает любые предзнаменования, но он погряз во тьме. Осферт верит, что, как незаконнорожденный, он проклят, и его зловредный Бог не даст ему спасения, и проклятие распространяется на десять колен. Он верит в это, потому как так учит священная книга христиан.

– Ты думаешь о смерти, – укорил я его.

– Постоянно, – ответил Осферт. – Но сегодня чаще, чем всегда.

– Тебе были знаки?

– Мне страшно, господин. Просто страшно.

– Страшно?

– Погляди на нас! – Он мрачно хохотнул. – Девять человек!

– Прибавь людей Финана, – напомнил я.

– Если им удастся сойти на берег, – с сомнением заявил Осферт.

– Удастся.

– Быть может, причиной просто погода, – заметил он. – Ее веселой не назовешь.

Но погода играла нам на руку. Дозорные в крепости устанут. Нести караул день за днем – занятие малоприятное, все одно и то же, ничего нового, и под тяжестью такой рутины бдительность часовых притупляется. Хуже всего ночью или в непогоду. Этот дождь сделает стражу Беббанбурга несчастной – а из промокшего человека плохой дозорный.

Дорога пошла слегка под уклон. Слева на небольшом пастбище высились стога с сеном, и я с одобрением отметил толстый слой папоротника-орлятника под каждым из них. Отец вечно гневался на крестьян, которые не подкладывали орлятник под сено.

– Крыс хотите развести, безмозглые ублюдки? – ругался он. – Сгноить сено решили? Силос из него сделать? Ничего вы не понимаете, дураки пустоголовые!

Сказать по правде, отец сам мало смыслил в сельском хозяйстве, но знал, что основание из папоротника-орлятника препятствует распространению влаги и отпугивает крыс, и любил похвастаться своей осведомленностью. Воспоминание заставило меня улыбнуться. Быть может, когда я стану править Беббанбургом, то тоже буду распекать крестьян за стога. Черно-белая собачонка облаяла нас из какой-то лачуги, потом кинулась под ноги лошадям. Те, явно привычные к псине, не обратили на нее внимания. В низком дверном проеме хижины появился мужчина. Он прикрикнул на собаку, потом склонил голову перед нами. Дорога ненадолго снова пошла вверх, но едва мы достигли гребня, как перед нами внезапно открылся Беббанбург.

Ида, мой предок, приплыл из Фризии. Семейная легенда гласит, что он привел три корабля голодных воинов и высадился где-то на этом диком берегу. Местные укрылись в бревенчатом форте, построенном на вершине продолговатой скалы между бухтой и морем. Именно на этой скале возник Беббанбург. Ида, которого прозвали Огненосцем, подпалил деревянные стены и перебил всех осажденных, залив камень их кровью. Черепа их он сложил в кучу лицом к материку, как предупреждение всем, кто осмелится напасть на новую крепость, построенную им на обагренной скале. Ида захватил это место, удержал, и власть его распространялась на расстояние дня напряженной скачки от новых высоких стен. Королевство Иды стало называться Берницией. Его внук, король Этельфрит, опустошил своими набегами всю Северную Британию, загнал местных в дикие горы и взял в жены Беббу, в честь которой и назвал свою великую твердыню.