– И одновременно ищем маму, – сказала Рейн. Подняв Фрэнка с колен, она положила его на сиденье. – В путь. – Она перелезла к вёслам и опустила их на воду. Если испорченное Заклинание спасло их от рыбных монстров, это ещё не значит, что мамины испорченные Заклинания помогут ей. Если мама попала в беду, она никогда не простит себе.

Весь вечер они гребли по очереди. С каждым рывком горы уменьшались и, наконец, исчезли из виду. Когда багровое солнце опустилось за горизонт, Рейн сложила вёсла и потёрла руки. Они ныли, как больной зуб. По обе стороны реки тянулись совершенно плоские луга. Ей так не хватало уютных объятий гор.

– Когда мы доберёмся?

– Не раньше утра, – сказал Фрэнк.

– Моя очередь, – сказал Том, перелезая через сиденье.

Она кивнула и перебралась на корму, громко зевнув.

– Постарайся поспать, – сказал Фрэнк.

– Не могу я спать. Пока мама в опасности.

Том опустил вёсла и стал грести.

– Расскажи ещё про Заклинание невидимости. Тебя правда никто не видит?

Фрэнк возмущённо фыркнул.

– Ну конечно, ты что же, первый раз слышишь слово «невидимость»?

Холодный ветер поднялся на реке, зашелестел в камышах. Рейн накрылась брезентовой курткой, словно одеялом.

– Том, зачем тебе Заклинание, если можно спрятаться за занавеской?

– Ха-ха, – Том налёг на вёсла. – А с Заклинанием невидимости можно пройти сквозь стену?

– Конечно нет. Для этого нужно Заклинание бестелесности. Неужто у тебя в школе даже словаря нет?

Рейн поёжилась и подняла глаза на темнеющее небо. На востоке блестела звёздная россыпь. Она приложила руку к груди. Так хотелось верить, что Фрэнк прав насчёт волшебной искры. Приятно думать, что внутри неё растет мамина частичка.

Однообразный плеск вёсел убаюкал её. Рейн закрыла глаза и сразу увидела маму. В её руках сияла крошечная искра, прогоняющая тьму.

Рейн потянулась, одеревеневшие мышцы неприятно заныли. Она потёрла шею и огляделась. Серый туман окутал лодку непроглядной пеленой. Воздух застыл. Непонятно, куда они попали. Хорошо хоть двигаются, – волны стучат о корпус.

Том лежал, сгорбившись, на вёслах. Фрэнк растянулся на скамейке между ними, его большие янтарные глаза подмигнули ей.

– Доброе утро, – сказал он.

Она резко выпрямилась.

– Утро? Сколько же я проспала?

– Всю ночь. Выспалась?

Рейн покачала головой, вспоминая, как во сне мама звала её. Она бежала со всех ног, но не могла отыскать её. А за ней гнались Дженна и малыш Джек, умоляя вернуть их чародейку.

Рейн плеснула воду на лицо, наблюдая, как туман становится медового оттенка.

Фрэнк широко раскрыл пасть и зевнул.

– Солнце встаёт. Скоро прибудем.

Рейн потёрла окоченевшие руки и подула на них.

– Если снова понесёшь меня, дорогая, мой мех согреет тебя.

Рейн кивнула и положила Фрэнка себе на плечи, ощутив благодатное тепло.

Впереди сквозь туман выступила громадная тень. Она нависла над ними, будто цепляясь за небо.

– Цитадель, – прошептал Фрэнк.

Рейн нагнулась вперёд и толкнула Тома.

– Просыпайся.

– А? – он протёр глаза и зевнул.

Перед ними прямо из реки поднималась высоченная стена песчаника, увенчанная зазубренными башнями, будто зубами великана. Дорога вела через арку, затем змеилась вверх, между беспорядочным скоплением белых домиков. Запрокинув голову, Рейн разглядела, что дорога ведёт к гигантскому зданию из красного камня, громоздящемуся на вершине, будто свадебный торт. Его стеклянный купол блестел на солнце. Над ним, на длинном шесте, висел облезлый флаг.

– Когда-то флаг сиял не хуже золота, – пробурчал Фрэнк.

Чёрные птицы поднялись с купола, будто их что-то спугнуло. Они стали кружить над зданием, громко каркая.

Том присвистнул.

– Твоя мама там?

Солнце выглянуло из-за цитадели; лодка спряталась под её длинной тенью. Скинув брезентовую куртку, Рейн перелезла на середину.

– Подвинься, Том, – она взялась за одно весло. – Я помогу тебе грести.

Вместе они перебороли течение, с каждым рывком приближаясь к цитадели, к библиотеке и – Рейн надеялась – к маме.

Ещё десять рывков, и они подплыли к крутым ступеням, высеченным в портовой стене. Лодка заскрипела о камни и с резким толчком остановилась. Осторожно, стараясь не уронить Фрэнка, Рейн перебралась через борт и поднялась на ступени. Её ноги зашатались на твёрдой поверхности.

– Держи-ка. – Том протянул ей верёвку, и она привязала её к столбу. Затем подняла глаза на стену и дома за ней.

– С трудом верится, конечно, но в прежние времена это был шумный порт. Он являлся средоточием власти над всеми землями, которые мы прошли, и намного дальше, – сказал Фрэнк.

Пристань была завалена сломанными корзинами и ржавыми кусками метала.

– Все сбежали, когда пришла чума? – спросила Рейн.

– Многие. Но кое-кто до сих пор бродит там, внутри.

Том взбежал по ступеням, перекинув сумку через голову.

– Давайте держаться от них подальше. И неважно, что они готовят и как они выглядят.

Рейн обошла заросли сорняков, пробившихся через камни мостовой, и поднялась к арке. Она прошла мимо развалившегося хранилища, поросшего плющом.

Том нагнал её.

– Интересно, когда началась чума?

– Если верить Фрэнку, как раз перед нашим рождением, – сказала Рейн. Она погладила Фрэнка по спинке. – Ты знаешь, из-за чего она началась?

– Из-за глупости, – сказал Фрэнк.

– То есть как? – спросил Том.

Они подошли к арке из песчаника, которую видели с реки. Внутри она была отделана красным камнем и украшена тысячей резных рисунков затейливой формы.

Фрэнк поморщился.

– Ох, совсем забыл…

Арка зашипела. Рисунки задрожали, и красный камень стал таять, словно горячее масло. Он закрутился против часовой стрелки, заполнив весь проход, пока резные фигурки не повернулись наружу, полностью преградив путь. Стена ощетинилась тысячей скорченных морд – с рогами и острыми белыми зубами.

– О нет! – Рейн попятилась. – Чудодеи!

Том отпрянул от дикой круговерти зубов и рогов.